ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Исторические аспекты отношений близких людей.

Автор очерка Сергей Шибаев

"Этот материал был запланирован в печать в один из зимних номеров ЭКСа следующего года. Но тут разгорелась одна из дисскуссий Форума и - как говорится, дорога ложка к обеду - я решил опубликовать его сейчас. Буду рад услышать мнение и точки зрения по сути вопроса" - Сергей Шибаев

Антагонизм - по другому и не назовёшь то состояние отношений, что так долго царило между двумя группами людей, занимающихся одним делом в одно время в одном месте; рудименты которого живы до сих пор, хотя сила страсти уже не та. Я имею ввиду некогда весьма напряжённые отношения между кланами горных туристов и альпинистов.

Читайте на Mountain.RU: Ю.Ицкович А был ли антагонизм ? Вгляд с другой стороны: продолжение темы, поднятой в статье С.Шибаева

Конец 70-х. 20-летним молодым человеком я приехал в альплагерь "Уллу-тау". Инструктор нашего новичкового отделения, помнится, активно доводил до нашего сведения, что в горах есть категория парий, каждого второго из коих надо расстреливать, а остальных вешать. В те годы я уважительно относился к мнению старших. Но его слова воспринял с сомнением. Во-первых, в альпинизм я сам попал после того, как прошел курс обучения и поход первой категории сложности в рядах Петроградского Клуба горного Туризма. В альпинизм я пришёл за более острыми ощущениями и с надеждой, что рюкзак придется носить чуть меньше, чем в первом походе. Об этом решении я не раскаиваюсь и до сих пор. А в то время в ПКТ у меня осталось много друзей, среди которых не было монстров.

Тогда же мне врезалась в память встреча, когда апологет от туризма в поножье самой большой вершины Европы с не меньшей яростью, тупостью и упрямством костерил всех альпинистов подряд, отказывая им в праве не то что топтать горы, но даже и ходить по земле.

Крайности есть крайности. За каждой стороной стояли реалии того времени, социальные ориентиры, психологические установки и т.д.

Стоянка туристов у озера Елангаш. Алтай. © фото Станислава Никитина © Mountain.RU

Когда-то не было никакого разделения на туризм и альпинизм. Это был как бы единый вид деятельности. Как в горных лыжах - скоростной спуск и слалом-гигант. Но со временем разделение произошло. Туризм стал восприниматься, как менее заформализированное, не столь обюрокраченное и более демократичное движение. В походе был один начальник - руководитель группы, и тот был - свой парень. Режим и график можно было соблюдать, а можно - и нет.

В альпинизме же было полно знаков советской системы (от которой, как раз, и норовила смыться молодежь в леса, моря и горы). Была иерархия, дисциплина, инструкции, отчёты, распорядок и т.п. Альпинисты слыли в массе пижонами и снобами. Альпинизмом занимались известные всей стране академики и поэты. У альпинистов были чемпионаты и медали. Позже - зарубежные экспедиции, связанные с престижем страны. Соответственно, графы в отчётах и баллы в соцсоревнованиях ДСО, спартакиадах Профсоюзов и т.д. С начала 60-х спортивная составляющая альпинизма стала весить всё больше и больше. Понятия мастерства и чемпионства приобрели престижный характер, дополненный реальными благами - все расходы по пребыванию в горах оплачивало государство. Баллы за звания мастеров спорта и места в чемпионате страны по альпинизму входили в зачёт Спартакиад ДСО профсоюзов - советских мини-олимпиад. Для чиновников от спорта каждый балл значил приближение к почётным грамотам, переходящим знамёнам, премиям и, в итоге, одобрение начальства и продвижение по служебной лестнице. По этому к альпинистам благоволили и подпитывали материально все эти сборы, соревнования, путевки и т.п. И уже с новичков молодые люди попадали в обстановку конкуренции, борьбы за клетки и разряды. Сами по себе конкуренция и борьба способствовали, действительно, выявлению сильнейших, получению крепких технических навыков. Но в сознании гвоздём сидела необходимость быстрого преодоления начальных этапов, выхода на уровень I спортивного разряда, где гораздо больше шансов, что тебя заметят и позовут штурмовать заветные мастерские рубежи. И вот с таким настроением люди ехали в альплагерь...

Представьте себе ситуацию: июль - пик сезона, Центральный Кавказ где-нибудь в районе Уллу-тау, горная страда в разгаре. Туристские группы идут, как электрички в метро - много и часто. С другой стороны - столь же кипуче течёт спортивная жизнь в альплагере "Уллу-тау": строятся планы, занимаются маршруты, кто готовится, а кто уже вышёл на восхождение. Отпусками трудовой народ не балуют: у работяги 15 дней, у инженерии чуть побольше. Самые счастливцы - студенты - месяц, а то и больше можешь ошиваться в горах и самосовершенствовать свои навыки и умения. И вот под вечер прибегает в лагерь или на КСП клиент и говорит: "Вот, мы тут с ребятами... Местийский перевал... однако, трещины.. Жора провалился.. нога вот так ... помогите... нам всемером не осилить... ". Помощь терпящим бедствие - святое дело. И встает начальник КСП, к которому тут же переходит вся власть в округе и, ощущая себя эдаким альпийским Кутузовым, начинает двигать полки и дивизии. Роль которых играют учебно-спортивные отделения альпинистов. Кого с маршрутов сняли, кого из постели выдернули. И побежали на ночь глядя всей оравой вызволять бедолагу. Все планы конечно к черту: пол-суток промыкались, да пол-суток отходили, а там погода подпортилась... А через 2-3 дня следующий страдалец бежит... И опять - все на рогах... К тому же, будь начспас поумнее, не гнал бы всех сто, а обошелся бы двумя-тремя десятками. Но у него свой план по валу. А люди постарше помнят, что такое отпуск летом получить: это график на завод/цех/лабараторию на несколько лет и в следующий раз июль выпадет тебе года через два...

Вот так поспасает альпинист туристов несколько раз и весь гуманизм из него, как ветром... К тому же, на месте глянут - ба, как ещё он досюда-то дополз? "Кошки" из арматурных прутьев сварены, веревка натурально бельевая, следы из лавиноопасной зоны зигзагом выводят. Кто таких олухов в горы пускает?!.. - "А нас Вася пригласил, сказал - интересно будет, здорово..."

(Опять же, альплагеря обеспечивали своих участников снаряжением по линии ВЦСПС. В магазинах оно не продавалось вообще. Турист снаряжение на 70% производил сам; вид и качество "самопала" был соответствующий, вид обладателя - тоже. Две группы людей системой были поставлены в неравные условия - одна группа в социальном плане "приподнята" над другой - и антагонизма не могло не возникнуть. Впрочем, в советском обществе такие противопоставления были явлением заурядным).

Серьёзных промахов не избегали даже опытные туристы Так же, как и молодые, мастера туризма могли поставить перед собой авантюрную задачу только с большим - мастерским - размахом. Так же - на авось - решать её: вывозило же до сих пор, вывезет и сейчас. Особенно манил их запретный плод - восхождение на вершины, что даже не обсуждалось в руководящих верхах, ибо "этого не могло быть потому что этого не могло быть". Вспомним, для примера, нашумевшую историю: группа питерских туристов в 1977-м решила тайком покорить пик Коммунизма. Свою страсть к самой высокой вершине страны идеологи группы обосновывали так: сможет ли на неё взойти обыкновенный человек (так и формулировали - С.Ш.)? "Не альпинист-полупрофессионал, проводящий в горах шесть месяцев в году ... а обыкновенный человек - инженер или рабочий, учёный или врач, занятый на производстве восемь часов в сутки и имеющий в своём распоряжении четырёхнедельный отпуск и возможно дополнительную неделю за свой счёт". Это я цитирую строки из рассказа об этом восхождении (журнал Спортивный туризим , 1995) одного из участников - Юрия Ицковича. Подобный абзац говорит лишь о полном непонимании и незнании автором цитаты о том, каков был альпинизм в то время и кто им занимался. (Либо же - о желании выдать желаемое за действительное). 90% из них как раз и были - обыкновенные человеки, занятые восемь часов на производстве. И далеко не все имели четырёхнедельный отпуск, да ещё предоставляемый каждое лето.

Странности - с точки зрения "полупрофессионала" - начались с момента подготовки. В течение года состав группы колебался в пределах 20 человек. К началу экспедиции их осталось восемь. В том числе - две женщины. В основном это были опытные, с 20-летним стажем, сорокалетние спортсмены. Лишь у одного, Алексея М., этот опыт был невелик. И хотя в группе он появился перед самым началом экспедиции и никакой схоженности с ребятами не имел, тем не менее в состав экспедиции всё таки был включен. На подходах по леднику Гармо одна из женщин почуствовала себя неважно и с сопровождающим вернулась домой. Группа вшестером продолжила путь. Само восхождение проходило в невысоком темпе. В результате в лагере на "6900" принимается решение: идти на вершину одной - наиболее подготовленной - связкой. На следующий день двойка братьев Ицковичей достигает вершины и спускается к палаткам лагеря. Тут выясняется, что у Алексея М. "горняшка". На спуске его состояние резко ухудшается и через двое суток он умирает. На следующий день при переходе с одних "перил" на другие срывается Елена П. Непосредственно перед этим она отстегивается от связочной веревки и своего партнёра - Юрия Ицковича. В порыве самоотверженности Юрий бросается за ней. Оба пролетают около 200 метров по скалам и льду. Юрий отделывается ушибами, переломами и сотрясением мозга. Елена погибает...

Таким образом, демократия внутри тургрупп иногда переходила в анархию; техническая и тактическая подготовка оставалась на уровне просмотра фильма "Вертикаль"; снаряжение изготавливалось на глазок, внешний вид приводил в уныние. Крашеный техкапрон и капрон парашютный просто таки стали символами того времени: из них мастерили рюкзаки, анораки, брюки, бахилы (т.е. внешнюю составляющую). Хорошим тоном считалось, когда одёжка была прожжена и прорвана. У самых "аккуратных" по пятнам на груди можно было судить о некогда съеденном и выпитом. Помнится, при мне одного такого ярко выраженного представителя туркласса - личность, довольно известную в горнотуристских кругах Питера - девушка спросила, показывая на обильную дыру по шву в области паха: зачем ему такая дыра? "Проветривать!" - ничуть не смутившись ответствовал герой. На что получил следующий совет: "Мыть надо, Вова, а не проветривать...". Такая неопрятность возводилась чуть ли не в ранг туристских доблестей. В этом духе одним из убойных претензиционных аргументов туристов к альпинистам было то, что они - альпинисты - спустившись с гор в свой альплагерь, могли вымыться в душе и пойти спать на чистых простынях. Для туристских апологетов это было изменой идеалам бродяжьей романтики. В туристских кругах считалось нормальным уходя на пару недель в турпоход, в лучшем случае где-то в середине мероприятия (если позволят условия) устраивать самодельную походную баню в палатке с минимумом удобств и результата.

Другое распространённое и живучее заблуждение заключалось в том утверждении, что туристы видят больше, а альпинисты сидят на одном месте. Да, альпинисты, как правило, базировались в одном месте, называемом альпинистским лагерем. Но вокруг каждого лагеря располагаются 4-5 районов, куда и совершаются радиальные 3-6 дневные выходы. (Кстати, "радиалка" же является одной из форм построения туристского маршрута.) Таким образом, за 20-дневную смену горовосходители имели возможность достаточно полно изучить весь район, увидеть местность с разных ракурсов, в разное время суток. Туристы же, к примеру, вывалившись через перевал Цаннер под левую часть Безенгийской стены и уйдя вниз по леднику, при этом раскладе такую жемчужину как Северный массив с севера никогда не увидят. А увидят лишь его отроги с юго-западного направления. Они привязаны к нитке маршрута и заглянуть "за угол" уже не могут или не хотят.

Ещё одно распространенное заблуждение заключается в том, что брат-турист, переносящий неделями 40-килограммовые рюкзаки, гораздно выносливее братана-альпиниста, который на день-два с незначительного вида и веса рюкзачком бегает на вершину и обратно. Можно по этому поводу ещё одну статью написать - о разнице нагрузок в горном туризме и альпинизме. Самое простое - приди и попробуй. К нам, в альпклуб, каждый год приходят ребята с туристским прошлым и, в зависимости от того с какими целями и психологической установкой они приходят, так и протекает их спортивная жизнь в горах. Было немало людей, после первой смены возвращающихся в лоно туризма обыкновенного. Потому что у них не получилось: думали, будут орлами летать, а получился воробьиный прискок с одышкой. Вот эти-то люди и продолжают традиции их предшественников 60-80-х, говоря, что альпинисты и такие, и сякие. А лично у них просто не получилось.

С другой стороны, были более чем убедительные примеры тех, кто променял "коньки на санки" и добился прекрасных результатов. Тут можно упомянуть Алексея Никифорова, увлёкшегося ещё в школе лыжным туризмом. Увлечению этому он был верен и во время учебы в институте. Только после окончания ВУЗа Алексей случайно попадает а альплагерь и делает поистине фантастичекую спортивную карьеру, венцом которой служат восхождения на гималайские восьмитысячники К-2 и Макалу. Причем, на К-2 он поднимается вторым - после Балыбердина - среди российских альпинистов. А Макалу - в составе английской экспедиции - покоряет первым из россиян. Другой пример - Николай Шустров, довольно в позднем возрасте перешедший из одних рядов в другие. Как и Никифоров, очень быстро дошёл до уровня участия в соревнованиях ранга чемпионата страны, был кандидатом в команду СССР на Канченджангу-89, покорил Чо-Ойю и Мак-Кинли, участвовал в штурмовом броске на Дхаулагири-96. Как писал один из таких, сменивших "ориентацию": "...имея опыт участия в горной четвёрке, я начал свою карьеру альпиниста. Начал её с "новичка" и за 15 дней смены узнал, научился и овладел столькими необходимыми в горах знаниями, навыками и умениями, скольких не приобрёл за всю предшествующую туристскую практику".

Новые времена принесли новые песни. Не те уже туристы. Не те уже альпинисты. Много, очень много изменилось в нашем мире. Исчезла контролирующая роль КСП. Альплагеря в тисках экономических неурядиц зазывают к себе - хоть на денёк - тургруппы. Туристы могут включать восхождения на вершины в маршруты своих походов. Что же изменилось в свете этих изменений внутри самого движения. И поскольку мы находимся вне его, обратимся к представителям.

Владимир Войлов в статье "Размышления о стратегии горного туризма" ( Спортивный туризм , 1995): "Несмотря на логичность, в подавляющем большинстве случаев планирование восхождения "на гору" на маршруте любой (!) категории сложности, хотя бы даже и радиально ... не происходит. ...Скальная техника присутствует в 50% этапов большинства туристских соревнований, но на практике туристы, как правило, исключают из своего арсенала технику прохождение скальных "ключей". ...Многие горные туристы серьёзно отстали от жизни в отношении техники преодоления скальных препятствий, которая ушла далеко вперёд." Выводы, так сказать, делайте сами. Более того, в развитие тезисов Войлова добавлю собственные впечатления, которыми по весне может обогатиться любой, приехавший на соревнования по технике горного туризма памяти Виктора Егорова. Итак, действие происходит в Большом кулуаре скального массива на озере Ястребинное, что в 170 км от Петербурга. Команда из 6 человек движется по трассе в сопровождении несмолкающих советов, комментариев и прямых указаний 3-4 "диспетчеров" и при полной индеферентности судей. Каждому участнику диктуется каждый шаг. Какой смысл в таких соревнованиях? Иначе, как полной профанацией подобное действо назвать нельзя.

Базовый лагерь. Фанские горы, Памиро-Алай. © фото Алексея Осипова © Mountain.RU

А вот с чем я никак не могу никак согласиться в рассуждениях В. Войлова: "Они (альпинисты -С.Ш.) не имеют такой широкой практики в организации самостоятельных продолжительных спортивных мероприятий в удалённых горных районах без опоры на соответствующие стационарные структуры, с большой осторожностью относятся к идеям первопрохождений, использованию нестандартного снаряжения". Но это же полная чушь. А как же памирские и тянь-шаньские экспедиции, выезды в районы Ак-су или пика Победы. Это и есть экспедиционный альпинизм. Районы удалённей некуда. Лагерь ставится без всяких структур. Экспедиция длится до 40 дней. Что касается первопрохождений - то они являются неотъемлимой составляющей частью альпинистской идеологии и деятельности. Первопроход любой категории - вещь почётная, уважаемая, записываемая в анналы. Что же касается использования нестандартного снаряжения, то коль автор подразумевает под этим снаряжение самодельное - тут - да - отношение более чем настороженное. Слишком много примеров, когда "самопалы" разваливались на ходу. Другое дело, если имя или фирма самодеятельного производителя известна.

Кстати, вы никогда не задумывались почему туризм - в отличие от альпинизма - в том, в "самодеятельном" виде распространен только у нас и нигде больше? Во всём остальном мире существуют треккинги. То же самое пешее путешествие, но без садомазохизма в виде переноски громадных рюкзаков, использования самодельного снаряжения и т.п. Люди любят путешествовать, но в массе мир желает это делать в достаточно комфортабельных условиях. А подвергают себя риску, невзгодам, неудобствам и лишениям профессионалы. Движет которыми в равной степени стремление как раздвинуть границы человеческих возможностей, увидеть терра инкогнита, удивить мир, так и извлечь из всего этого чисто материальные выгоды, заработать денег таким способом. Так, человек-легенда, Райнхольд Месснер брал по 1000 обыкновенных долларов за свои лекции-рассказы о покорении высочайших вершин Земли.

Всё изменилось и новые поколения, приходящие в горы, слышат лишь отголоски давних боёв. Кому нынче какое дело - кто ты и с кем. Но вновь ностальгируют товарищи из-под огромного капронового чувала. Михаил Буренко: "Завтрак с видом на Акташ" (опубликовано в Интернете и в том же Спортивном туризме ). О чём речь?..

...Герой - инструктор тургруппы с 13-летним опытом заболевает в начале похода. С набором высоты поднимается температура больного. По описанию автора герой болеет три дня, полтора из которых его температура крутится у отметки "40". Это ж надо так не любить себя? Это ж надо так наплевательски относится к своему товарищу и руководителю?

Наконец коллеги принимают решение о безполезности дальнейшего подъёма - на ход болезни он не оказывает положительного воздействия. Больного спускают вниз. На пути героя повествования встречается альпинистский лагерь, где он рассчитывает найти сочуствие и поддерку. Но не тут то было. Над едва стоящим на нетвёрдых ногах героем вдоволь поизмывались врачующие молодчики и иже с ними.

От описаний веет какой-то завистью: все в этих альпинистах ладненькие, чистенькие, спортивненькие. А герой у Буренко - грязный, заросший, больной; от жалости к себе ему хужеет ещё больше. И смотрят на него, как на таракана, и говорят брезгливо, и советы дают тупые. А вместо доброго опытного "айболита" какая-то недоделанная медсестра, не иначе как "родственница начальника лагеря".

Дерьмовый какой-то лагерь, коли нет в нём нормального "дока". Я там не был, за правду говорить не берусь. Но вот вопрос: коли там всё такоё дерьмо слоем навоза покрыто, что ж ты туда пришёл? А тот, туристский доктор, встреченный по ходу повествования на дороге, почему не вылечил, а только диагноз поставил?..

...Помойся, дружок; причешись, накопи на новую анораку и брюки; выброси те, что носил, не снимая, последние десять лет; выстирай, наконец, носки - и мир преобразиться. С тобой будут охотнее общаться не только альпинисты. Во всём остальном под размышлениями автора я бы поставил подпись: и о том, что нам нужно от этих гор, и о честолюбивых мальчиках, и о правилах Игры, и об одержимости...

На Северной стене г.Караташ. Алтай. © фото Андрея Афанасьева © Mountain.RU

Было бы слишком просто, если б я тут пополоскал братьев по классу и аллес. Но, как говорит один высокосидящий товарищ: "Мы живем в многополярном мире". Если туризм взять за "арктику", то теперь поговорим об "антарктике". Как и в любой области человеческой деятельности, в альпинизме были и есть свои плюсы и минусы. Но вовсе не те, кои в качестве аргументов приводят судии от туризма. Формализм, бюрократия, строгости "устава" (правил горовосхождений). Чемпионаты, награды и места влекли интриги, подковёрную борьбу, несправедливость и закулисность в принятии решений. Мы сами зверели от этого. Что бы выйти на маршрут надо было оформить семь документов и получить пять виз. Бывало, инструктора пользовались, что называется, служебным положением: ты был зависим от них - могли списать, замучать придирками, дать отрицательную характеристику и т.д. И люди приходили в горы разные - карьеристы, выскочки, любители кататься за чужой счёт. Как ни странно, чем неувереннее человек чуствовал себя наверху, тем хвастливее были его рассказы внизу. А сколько ребят пропало, отдавая силы в последнем броске, ибо блеск медалей слепил, затмевал всё и заставлял забывать об опасностях?
Вот что - а не душ, чистые простыни и пресловутый снобизм - были наихудшими чертами высокогорного спорта тех лет. Но повторюсь, многое в прошлом. И ныне никто не требует оформления такой кипы бумаг, и КСП лишь рекомендует, а не разрешает или запрещает, и хождение "соло" стало вопросом твоей личной ответственности и готовности.

Процесс, вынесенный в заглавие, должен окончательно остаться в прошлом. По мне - пусть не обижаются товарищи и коллеги - горный туризм в том виде, в котором он существует до сих пор, сам отомрёт. Вернее выродится в иные более цивилизованные формы - с теми же простынями и душем. Превратится в тот же треккинг - более гуманный по форме и содержанию вид путешествий в горах. Правда, это будет нескоро, но будет . Так в своё время тихо умерли городки (а какой популярный спорт был в СССР), умирает метание ядра, от многих классических видов спорта остались лишь приятные воспоминания. Изменился и российский альпинизм. Изменилась его суть, цели и идеалы. Опыт тренерской работы последнего десятилетия со спортсменами массовых разрядов и новичками позволяют уверенно говорить об этом. Но это - тема другого разговора.

Изменилось всё. Только горы остались те же.