Материал подготовила: Анна Пиунова, Mountain.RU, г. Екатеринбург

 

Фото:Marco Prezelj

Михаил Дэви

Вопрос: Возраст. Место рождения. Семья. Дети.

Еще не стар, уже не юн, и если серьезно, возраст никогда не помню, всегда приходится считать… Родился в Тюмени, прожил там месяц и поехал покорять Забайкалье – в Читу и область – от юга на границе с Монголией, до севера на границе с Якутией. Жена Оля, в прошлом скалолазка, сын Сергей – в будущем, надеюсь, тоже станет Скалолазом.

Когда Вы начали заниматься альпинизмом? Ваша первая вершина.

Первая вершина, наверное, на Кодаре, лет в семь. Пока родители работали (они геологи), мы с сестрой, которой тогда было 10, лазали по округе, в том числе по окрестным вершинам. Настоящим альпинизмом занялся в 83 году, альплагерь Шхельда, вершина Гумачи 1Б

27- пятерок, 28- шестерок. Самые сложные: первая «шестерка» – пик 26 Бакинских комиссаров по центру южной стены, второе и последнее (пока?) прохождение, 88 год; первопрохождения: пик Энгельса – по бастиону СВ стены – 91 год;
Талай Сагар – 99 год; Спантик - 2000 год.

Не скажу точно, так как не очень разбираюсь в сложности лазания по французской системе, к сожалению, мой уровень не очень высокий, но в горах, на тех маршрутах, где мы ходим, приходится лезть с кучей снаряжения, в толстой одежде, очень редко в скальных туфлях, поэтому приходится переходить на ИТО на более простом лазанье, чем если бы ты лез с в Крыму, в одних трусах и с пятью оттяжками. По старой системе оценки сложности альпинистских маршрутов, принятой в СССР, максимальной сложностью свободного лазания была VI категория, и это для нашей школы альпинизма более правильная оценка. У нас ведь ценится сложность маршрута в целом, а также время и стиль его прохождения. А во Франции, например, другие приоритеты, там придают большое значение уровню свободного лазания. Может быть описание протяженного стенного маршрута в Альпах, где на полном серьезе написано: сложность лазания 6с, но имеется одно движение, например, 7а.
Больше люблю скалы, монолитные граниты при ярком солнце, к сожалению, последнее время в горах больше приходится лазать по «миксту» в кошках и под снегом. Лед люблю не очень – холодный он какой-то…

По красоте гор и качеству рельефа – районы Аксу и Каравшин. По тому, что эти горы окружает и по отношению людей, там живущих, к горам – Альпы. "Хочешь, солнце вместо лампы, Хочешь, за окошком Альпы" – хочу. Сразу вспоминаю школу гидов, с 10 этажа которой, утром, еще не вставая с кровати, можно в одно окно увидеть заиндевевшую иглу Пти-Дрю, а в другое – блестящий под зимним солнцем купол Монблана.

Вальтер Бонатти, Рейнхольд Месснер, Крис Бонингтон. Из наших – Абалаковы, Сергей Ефимов. Каждому из них удалось сделать что-то новое, что потом подхватили и повторили многие.

Сколь либо серьезных восхождений, где необходима страховка, не совершал. Хотя иногда хочется побыть одному в горах. Перед сложным восхождением, на последней заброске под маршрут, обычно остаюсь последним под стеной, пытаясь проникнуться духом горы и потом уже возвращаюсь один в лагерь. Если кому-то необходимо пройти маршрут в одиночку, и это его внутренняя потребность – отношусь с пониманием. Однако, многие идут соло из других соображений – это более интересно средствам массовой информации, под такое восхождение (или после него) легче привлечь спонсоров и т.д. Это, как я уже говорил, мне кажется не оправданным и нарочитым усложнением себе жизни. С завязанными руками еще труднее лезть, или вверх ногами…

"Хрустальный горизонт" Месснера, "В поисках приключений" Бонингтона.

Горные лыжи, хотя как же они не связаны, они же "горные", хотя на самом деле в настоящих горах катался мало – в основном на Урале.

2-3 месяца, как позволяет работа и финансы. Хотелось бы больше.

Тренируюсь 3-4 раза в неделю, опять же надо бы больше, но не хватает времени и целеустремленности. Зимой лазание на тренажерах, весной и осенью - на скалах, баскетбол. На ледяную сосульку вот первый раз съездил, захотелось почаще туда выезжать.

Самое неудачное, вернее сказать – трагическое восхождение – Латок. Еще только раз мы вернулись с маршрута – это было в 88 году, пытались совершить второе прохождение маршрута Попова на Аксу. Травм на восхождениях я не получал, на Аксу в 88 году после спуска плохо слушались ноги, видимо передавил беседкой за три дня непрерывного висения, так как мы ходили без платформы, в гамаках спали. Еще после спуска с Пти-Дрю зимой 2000 года, возвращаясь ночью в Шамони, улетел с рюкзаком по снежному склону с полетом метров 15 с ледового сброса. Пришлось тогда даже полежать в госпитале, было подозрение на перелом боковых отростков позвоночника, но в дальнейшем оказалось просто сильные ушибы. Сейчас это больше вспоминается как приключение – полет в пустоту в темноте, ожидание помощи, эвакуация за пару минут вертолетом к дверям госпиталя, три дня лечения в прекрасных условиях. Еще я опоздал на свой самолет, и меня страховая компания отправила домой бизнес-классом.
Заболел я серьезно тоже один раз, на пике Энгельса. Причем болезнь проявлялась в форме сильнейшей слабости три раза за восхождение, с интервалом в несколько дней, первые два раза я успешно ее лечил, выпивая ампулу преднизолона, а на третий раз, перед вершиной, лекарство кончилось и я шел на вершину и в этот же день спускался в базовый лагерь на совершенном автопилоте, хотя и шел без рюкзака (меня полностью разгрузили).

Первый раз это было на Аксу, в 88 году. Это было три дня совершенно разной погоды, каждый из которых не давал никаких шансов на продвижение вверх. В первый день мы до обеда проскочили шесть веревок до первого карниза и намеревались успеть до второго. Однако в этот момент начался такой заряд снежной крупы, что казалось, на нас с интервалом 2-3 секунды разгружают самосвалы со снегом. Это продолжалось около часа, потом стало чуть ослабевать, и мы дюльфернули под карниз на ночевку. На следующий день весь этот снег решил растаять и на нас пошел настоящий водопад. А на третий день подморозило и скала превратилась в поставленный вертикально каток. Мы решили спускаться, и когда я поднялся к последнему пункту, то обнаружил там глыбу льда с вмороженными внутрь закладками и крючьями. Но плюс той ситуации был, что мы ночевали в шести веревках от земли и всегда могли спуститься.
На Энгельса была ночь почти перед выходом на гребень, когда у нас ночью сильнейшим снегопадом порвало платформу и мы в темноте нащупывали в снегу ботинки, натягивали их на себя и вылезали на улицу зашивать платформу. Там практически дороги назад не было. Вниз более километра крутых скал и еще лед. Высота уже около 6000. Так что наряженная ситуация была.

В начале занятий альпинизмом мне повезло и за первые два сезона, когда я ходил 2-ки - 3-ки, погода стояла нормальная. Хотя во время моей первой смены, когда я был в Шхельде, в соседнем ущелье сошел сель и смыло альплагере Джайлык. Но мы в эти дни сидели в лагере.

Наверное, это дополнительная мотивация присутствует, хотя на сложном и длительном восхождении, я, например, не столько думаю о чемпионате, сколько появляется все более сильное желание завершить маршрут, несмотря на погоду, на недостаток продуктов и сил. Вершины зовут, и это не поэтическая метафора.
Соревнования являются дополнительным стимулом для выбора более сложного маршрута, для того, чтобы преодолеть его максимально быстро. А к отрицательным чертам я бы отнес субъективность и тенденциозность судейства. Обидно бывает, когда объективно более сложный маршрут может проиграть более простому, но выгодно поданному восхождению.

Пока еще не выполнена и вторая задача – не пройдены многие проблемные стены и маршруты. Но существует уже новая тенденция, во-первых, скоростных восхождений, как стенных, так и высотных, и во-вторых, прохождение маршрутов, ранее пройденных на ИТО, свободным лазанием, а также в стиле драй-туллинг, т.е. с ледовым инструментом без темляков.

На Талай Сагаре у нас кончался бензин и газ, и мы могли попасть в критическую ситуацию буквально из-за одного-двух дней непогоды. В 89-м, на чемпионате ВС, на пике 26-ти Комиссаров, на высоте около 6500 заболел Кленов. Он пошел на маршрут без должной акклиматизации и угасал прямо на глазах. Еще вечером просто не очень хорошо себя чувствовал, а утром уже не мог самостоятельно двигаться. Вниз спускаться было крайне опасно – крутые разрушенные скалы, и мы решили идти через вершину, хотя при этом состоянии рекомендуют срочный спуск. Два дня мы тащили Саню буквально на руках, сначала вверх, потом вниз, до ледника, только там он смог самостоятельно идти. Избежать такой ситуации легко – обязательно акклиматизироваться перед любым восхождением на вершину более 6000 метров. Подняться на высоту ниже планируемой на 500-1000 м, переночевать там и спустится. Через два-три дня отдыха можно выходить на восхождение. Сейчас некоторые, в том числе довольно опытные альпинисты предлагают другой способ акклиматизации – нагрузить побольше рюкзак и медленно и печально набирать высоту. Дескать, поблюешь пару раз и все пройдет. Я с таким подходом в корне не согласен.

До старости, еще, как говорится, дожить надо. Предпочитаю решать проблемы по мере их поступления.

Если точнее, 13 дней.

Две основных веревки и 50 метров вспомогательной.

Килограммов 35-40 на каждого, но в рюкзаках столько не унесешь. Мы подтаскивали груз к началу маршрута в два приема, а когда вышли на маршрут, часть снаряжения вешает на себя первый, веревки тоже тащатся размотанными, в общем у первого рюкзак был килограммов 15, у второго – 30.

Особенностью Спантика был протяженный снежный «нож» в начале маршрута, где сложно было организовать пункт страховки и по которому невозможно вытягивать рюкзаки или баулы, поэтому мы несли рюкзаки на плечах. Первый шел 50 метров, выкапывал в снегу яму, втыкал на дно ледоруб, придавливал его сверху рюкзаком и сам садился сверху. Второй шел по перилам с рюкзаком на плечах, а первый в это время вытягивал платформу, которая тоже все время норовила зарыться в снег. Потом, когда мы вышли на скалу, тактика сменилась – первый лезет без рюкзака, закрепляет перила и начинает вытягивать большой рюкзак. А второй идет по перилам с рюкзаком поменьше и с платформой, подвешенной под задницей и помогает первому, когда рюкзак зацепляется.

25 апреля собираемся на Баффинову Землю в компании с Кленовым, Одинцовым, Ручкиным и Валерием Розовым из Москвы. А дальше посмотрим.

Тренироваться, в первую очередь повышать техническую подготовку – лазание на тренажерах, по скалам и по льду, лазание на скалах со снаряжением, в том числе в ИТО, сначала с верхней страховкой, чтобы почувствовать пределы надежности закладок и скай-хуков, потом с нижней. Общефизическая подготовка лишней не будет – кроссы, лыжи. Но самое главное для того, чтобы стать хорошим альпинистом – научиться хорошо думать головой, так как это основа безопасного и успешного восхождения.

Фирма "Манарага" делает нам лучшие платформы и другое специальное снаряжение, Урал-Альп Алвотитаниум – уникальное титановое снаряжение, БАСК – все виды одежды для альпинизма и путешествий, особенно удачно его пуховое снаряжение.

Наши постоянные спонсоры - перечисленные выше фирмы, причем не первое вытекает из второго (кто спонсор - тот и лучший), а наоборот, нашу команду, как одну из лучших в России и не последнюю в мире, стремятся поддерживать фирмы, лидирующие в своей области. Также в полной мере это относится и к нашим "непрофильным" спонсорам, т.е. не имеющих отношения к альпинизму, таким как: "Межрегиональная трубная компания," компания "Витаполярос" и ее подразделение "Евромебель", специализированные магазины "Аккумуляторы" и Супермаркет электротоваров "220V". Постоянные "крылья" наших последних экспедиций – "Узбекские авиалинии".