Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Интервью подготовила: Анна Пиунова, г. Екатеринбург, Mountain.RU

ВАЛЕРИЙ БАБАНОВ
Интервью для Mountain.RU

СОЛО

Часть 1
Альпинизмом я начал заниматься с 81-82 года. Как и все, начинающие в СССР, прошёл поэтапную, ступенчатую подготовку - значок, третий разряд, второй, первый, КМС, МС - т.е. говорить о каких-то ярких восхождениях до начала 90ых не имеет смысла, обычные восхождения.

Читайте на Mountain.RU: Валерий Бабанов интервью для Mountain.RU. Соло. Часть2, Часть 3 Валерий Бабанов: Нупцзе. Полемика Валерий Бабанов о Национальной французской школе гидов Экспедиция на Нупцзе Восточная (Гималаи) Соло на Меру

Наиболее ярко запомнился год, когда я начал совершать одиночные восхождения, что-то изменилось тогда во мне. Это был 1993, когда я прошёл соло по Северной стене на вершину Свободная Корея, на Тянь Шане. Для меня это стало отправной точкой, которая, в итоге, и привела к тому, чем я являюсь сейчас, что я оказался и в Шамони, и в школе гидов.

Всё же, большая часть моих восхождений последних лет – это соло-восхождения. Восхождение на Свободную Корею позволило сломать стереотипы. Именно тогда для меня произошло разделение на две формы альпинизма, точнее, на два разных альпинизма – командный, которым я занимался до этого момента (сложные восхождения на Ак-Су, пик Слесова), и вторая половина - одиночные восхождения.

M.RU: Что изменилось?

Наверное, восприятие. Если рассматривать альпинизм не просто “забил крюк/выбрал верёвку”, а именно, как общение с горой, как духовный процесс, то соло-альпинизм, как раз, раскрывает все грани.

Когда мы лезем в команде, в группе, очень тяжело раскрыться, существует какая-то аура команды, есть более сильные люди, есть более слабые. Как правило, более слабые подвержены воздействию более сильных, так создаётся общая аура, аура группы. Трудно, конечно, как-то в этой ауре проявить себя, допустим, чем-то выделиться. Команда есть команда, коллектив есть коллектив.

Когда ты один, этого фона не существует, есть только твоя аура. Ты один, никто тебе не мешает, ты живёшь сам с собой, и, что очень важно, когда лезешь один, ты отвечаешь за всё, что делаешь. Т.е. если допустил ошибку - это твоя ошибка.

Если в команде кто-то допустил ошибку, ты постоянно, где-то в глубине души, его обвиняешь, какой бы он ни был тебе друг: “А всё-таки Вася не хороший, из-за него я схватил холодную ночёвку”. Здесь же, если ты схватил холодную, значит, это твоя холодная. Она пойдёт в копилку твоего опыта, и в следующий раз, ты постараешься избежать этой ошибки за счёт того, что приобрёл тот опыт.

Для меня это очень важно, выработать ответственность за свои действия.

Во-вторых, когда ходишь в одиночку, очень сильно развивается интуиция. Ты начинаешь и гору чувствовать и маршрут. Можешь представить, как ситуация будет развиваться, что тоже очень важно для выживания в горах. Когда в команде лезешь, думаешь: “Я здесь ошибся, но Вася мне поможет, исправит”. Иногда такие вещи кончаются очень плачевно, особенно в несхоженных группах, у начинающих, где смотрят друг на друга, а в результате, хватают холодные ночёвки и получают обморожения, бывают трагические исходы.

Когда идёшь один, все варианты просчитываешь, развивается интуиция, и ты пытаешься предугадать, рассчитать, как хороший шахматист, гроссмейстер, просчитывает партию на много ходов вперёд. Когда ты один, появляется возможность научиться просчитывать эту игру, ведь, по большому счёту, альпинизм – это игра, даже не с горой, а с самим собой. Ты ставишь сам себе задачу пролезть, а потом пытаешься решить этот ребус. Чем твой уровень в альпинизме выше, чем твои амбиции больше, тем сложнее ребус. Ты создаёшь такую головоломку, что иногда, невозможно предсказать, как она будет развиваться.

Альпинизм – это игра. А играть не то, чтобы проще, но надёжнее одному, без посредников. Это сложно объяснить. Всё происходит на уровне чувств. И мы постоянно живём в этой игре. В какой-то момент начинаешь понимать, что игра становится образом жизни. Так же, как и со всем остальным в нашей жизни. Бизнес – игра в зарабатывание денег, для многих она становится игрой жизни.

После Свободной Кореи события довольно быстро стали развиваться. Появились и новые возможности. Когда ты чего-то хочешь, начинаешь об этом думать. Сначала всё происходит на ментальном уровне. Возникла мысль, ты начинаешь притягивать событие, за счёт этого, притягиваются возможности.

В своё время, я думал о Шамони, в разговорах с друзьями довольно твёрдо говорил, что поеду в Шамони, хотя даже не представлял, как это будет. Просто я хотел съездить в Шамони. Соответственно, я построил всё так, чтобы туда поехать. Человек сам формирует события. У кого-то это происходит быстро, у кого-то дольше. Мы их просим где-то в глубине души, а потом они к нам приходят. Другой вопрос, нужны ли они нам, но они приходят.

В 1994 я съездил в наши горы, это был Памиро-Алай, в район Ак Су, сделал там серьёзное восхождение по Адмиралтейцу, затем небольшой вариант на пике Слесова, все соло. Так стала выстраиваться лесенка из маленьких кирпичиков, которая мне позволила постепенно продвигаться выше, выше и выше.

В 1995 году была поездка в Шамони, в феврале. Тогда я прошёл свой первый маршрут на Гран Жорассе. Летом - Американскую Директиссиму на Пти Дрю, маршрут очень сложный и высоко котируемый.

Прохождение Американ Директ мне позволило более свободно разговаривать со спонсорами, хотя тогда у меня ещё не было письменных контрактов. Но я смог переговорить с Люджером Симондом, он помог мне со снаряжением, с North Face…

1995 год - это тоже отправная точка такая, в Европу.

Я уже тогда понимал, что у нас, в России, много сильных альпинистов, гор очень много, но в наших горах тяжело переступить через какую-то планку, скажем так, планку твоей неизвестности. Если ты хочешь прогрессировать, развиваться, добиваться чего-то нового, то у нас, в определённый момент, ты сталкиваешься со стеной непонимания, упираешься в неё лбом и не можешь пробить. Окружающие не понимают того, что ты делаешь.

Когда я стал ходить соло, даже мои друзья говорили: “Да, это классно, но зачем тебе это нужно? В команде привычно и здорово”. Многие меня не понимали.

Когда я выехал в Шамони, я чувствовал, для того, чтобы начать строить что-то новое, новое здание, надо освободиться от старого. И вот Американская Директиссима стала первым сложным восхождением, которое я прошёл на Западе. Оно позволило приоткрыть какую-то новую дверь в новые возможности.

И, как говорят, нет ничего более постоянного, чем временное. Тогда я думал, что съезжу в Шамони один-два раза, больше здесь делать нечего, но каждый год я стал сюда возвращаться, проводил по пять-шесть-семь месяцев в году во Франции, в Шамони, совершая восхождения. Потом было много одиночных восхождений, средней сложности, более сложных.

Хотелось бы выделить восхождение 1999 года, очень серьёзный следующий шаг, следующая ступень в альпийских восхождениях. Тогда, за 12 дней я открыл новый маршрут на очень престижной стене во Франции - Северная стена Гран Жорасса, маршрут я назвал “Эльдорадо”. Написал даже статью по этому поводу, которая вышла в некоторых французских журналах. Этим восхождением французы признали мои достижения.

Потом начался этап гималайских выездов.

Далее >>