"Эскадрон гусар летучих"

Почти не веря, что, наконец, больше не придется ехать, жадно глядим по сторонам. Вокруг горы, правда, не очень высокие и заросшие лесом. Чуть поодаль стоят несколько маленьких и грязных срубов, видимо, это турбаза, про которую нам говорил водитель песковоза. Это так разительно отличалось от раскрашенных в веселые сине-зеленые цвета домиков "Оленьей речки", которые мы проехали несколько минут назад. Но нам турбаза нужна только для того, чтобы оставить свои продукты на вторую часть маршрута, так что удобства большого значения не имеют.

Направившись к домикам, мы наткнулись на двух человек и услышали обрывки их разговора:

- Слышь, вчера красноярцы наткнулись на медведиху.

- И что?

- Да ничего, побросали рюкзаки и убежали, а один за сучок зацепился, штаны сзади порвал, ха-ха-ха, дурачки. А она ничего не тронула, только понюхала. На следующий день пришли, забрали свое барахло.

Тут же выяснилось, что один из этих мужичков является местным начальником, правда, что у него за должность и какие обязанности мы так и не поняли. Мужик оказался разговорчивым, и скоро нам уже было известно все, что нас интересовало о районе похода. Кроме того, он разрешил оставить у него заброску, сказав, что так делают все группы, которые ходят по окрестным горам, и остаются довольны. В качестве примера, он привел какую-то то ли американскую, то ли шведскую группу, несколько дней назад ушедшую в горы и оставившую у него продукты и часть снаряжения.

Надо было ставить лагерь и готовить ужин. Подумали, что при плохой погоде (опять пошел дождь) и наличии больных, разумнее ночевать в грязном, но сухом домике, чем в чистой, но мокрой палатке. А в том, что палатки могут промокнуть, особых сомнений не возникало. Галина Борисовна после какого-то похода со своим школьным классом, не собрала сразу розданное общественное снаряжение, в том числе тенты. И в результате, ей в последний день перед нашим походом вернули не все тенты, а те, что вернули, были совсем никуда. Пришлось срочно что-то придумывать, но за недостатком времени, найти нормальные тенты мы так и не сумели.

Всего у нас было три палатки: маленькая каркасная, в ней спали три наших девушки, и две обычные памирки из парашютки, в одной из которых спало руководство, плюс Руся, Бэн и Илья, а в другой ѕ оставшиеся члены группы, включая меня. Надо сказать, что нашей палатке с тентами не повезло больше всех. Кроме того, что площади нижнего тента не хватало на все дно палатки, верхний состоял из двух кусочков, соединяемых прищепками, и то еле закрывал оба ската, так что в случае косого дождя шансов остаться сухими практически не было. У палатки руководства верхний тент тоже был небольшой, но, по крайней мере, он был цельный, и только у девчонок с тентами все было нормально, так как к их палатке тент прилагался при покупке.

Спросили у мужика разрешения занять на одну ночь одну из трех избушек. Все они снаружи выглядели неважно. В самой большой обитали хозяева. Их жилище состояло из трех срубов пристроенных друг к другу одни за другим. В крайних – были баня и собственно жилье, а средний выполнял роль сеней. Две другие избы представляли из себя маленькие грязные срубы, примерно три на три метра. Правда, выбирать, в каком из них ночевать, не пришлось, потому что один был не покрыт крышей. Мужичок милостиво предоставил в полное наше распоряжение единственно возможное жилище.

Еще хуже, чем снаружи, наше прибежище выглядело изнутри: ужасная грязь, махонькое оконце, в углу металлическая печь, посередине узкий проход, а по бокам грязные и очень неровные нары. Увидев это "великолепие", мы с Дроном, решили ночевать на свежем воздухе под треугольной крышей нашего сруба, куда можно было залезть по приставной лестнице с улицы. К громадному сожалению, под крышей сушилась какая-то большая шкура, распространяя такое сильное амбре, что от идеи пришлось отказаться.

Сходили за дровами и первый раз приготовили еду на костре. На это ушла масса времени, потому что мы, наивные, впитав с детства мысль, что дерево горит, собирали дрова какие попало, лишь бы были сухие. Каково же было наше удивление, когда костер не горел так, как следовало, несмотря на постоянный поддув. Уже потом нам объяснили, что хорошо горит кедр, которого в этих местах не много, а от пихты, которой вокруг, хоть завались, хорошего огня не дождешься. Естественно, все собранные нами дрова были пихтой. Ударение в слове "пихта" местные делали на последний слог, что придавало этому слову особый таежный колорит. Кедр здесь тоже называли по-своему – кедра, опять с ударением на последний слог. Мы быстро переняли их манеру говорить, к тому же все быстро убедились, как гладко выговариваются пихта' и кедра', в отличие от привычных московских пи'хта и кедр. С тех пор, я всегда называю эти деревья именно так, как называют их таежники.

Все время поддувая, что есть мочи, дежурные кое-как сготовили ужин на пихте, что стоило несчастному Лехе остатка сил.

Решили растопить печь внутри домика. Растопка тоже отняла много времени, но потом, процесс, как говорится пошел, и наша маленькая комнатушка хорошо нагрелась.

Пока все занимались хозяйственными делами или просто отдыхали, местный начальник не оставлял нас на долгое время без знаков своего внимания. То и дело он появлялся и вел длительные беседы с Олегычем, как с равным по положению, примерно следующего содержания:

- Да я это тут, дык, это, как его, дык…

- Ну конечно, иначе нельзя…

- Тут все, дык, кругом на мине, дык, это…

- Да…

- Ну вощем, как-то, дык надо, что-то…

Короче говоря, мужик хотел выпить, обещая нам все местные блага и свое дружеское вспоможение во всех делах. У нас была невостребованная в пути литровая бутыль спирта и кое-что в аптечке, но наливать ему не входило в планы. У всех алкашей есть закон: один раз налил — нальешь и второй. Скармливать мужику весь наш стратегический запас было неразумно, кроме того, это еще более усложнило бы и без того нелегкий процесс общения с этим местным вседержителем. Но, боясь полностью утратить его благоволение, а также для того, что бы взять тайм-аут, пришлось отлить ему полстакана спирта. Мужик на время отстал.

И тут все увидели, как спускается по тропе к водопою табун лошадей. Впереди скакал черный как смоль вожак. Зрелище было действительно величественное. Тут же за спиной появился мужик уже вкусивший наших даров. Увидев лошадей, он, видимо, почувствовал огромную гордость, которая его переполняла и изливалась через край плохо связанными словами:

Потом пастухи отправились к хозяину, причем, один из них, оставил Андрюхе подержать за узду своего коня, как знак наивысшего доверия. Конь стоял смирно, но приди ему в голову шальная мысль о воле, вряд ли удалось бы его удержать. Сначала держать коня было интересно, но постепенно это занятие начало становиться обременительным. Все время от времени поглядывали на часы, очевидно прикидывая, когда можно быть точно уверенными, что хозяин забыл про коня и пора пойти ему напомнить. Но, давая пастуху шанс не уронить себя в наших глазах столь постыдным поступком, оттягивали этот момент как могли. Но всему на свете есть конец, и ктоСкоро стало совсем темно. Песни петь не было настроения, да и состояние здоровья хозяев этому не способствовало, поэтому народ в основном сидел в жарко натопленной избушке, и лишь кое-кто стоял на улице глядя на едва горевший костер. Вскоре начальник, у которого явно закончились все стратегические запасы, незаметно переместился к костру и пытался поддерживать наш разговор. К слову, его самого приходилось поддерживать, чтобы не упал в костер. Участие в разговоре местного управленца заключалось в навязчивых и несвязных попытках уверить нас в своем всемогуществе в этих местах, как залог того, что у него будет чем потом отплатить. Поверив (каким-то чудом!), что спиртного у нас больше нет, он решил просто раздобыть денег. Непрерывные заверения в том, что он имеет дело со школьниками, у которых своих денег нет, ни к чему не приводили.

Мужик совсем разгорячился и то и дело предъявлял сжатый кулак, показывая как он крепко держит в нем все окрестные промыслы стратегического значения: добычу "золотого" корня, печени медведя, мускусной железы кабарги, а также, чтоб мало не показалось, китайскую контрабанду оружия и наркотиков. Да и вообще он тут что-то вроде подпольной таможни, этакий нелегальный Верещагин. Еще полчаса, и вот мы уже в курсе мировых и местных цен на все эти товары первой необходимости, и можем с легкостью прикинуть, чем лучше всего заняться и сколько примерно имеет со всех этих благ наш радушный хозяин. По мнению бравого контрабандиста, после того, как он раскрыл все тайны обогащения, у нас не должно остаться никаких сомнений в его платежеспособности и тщательно скрываемые в рюкзаках золотые запасы, должны легко перейти к новому владельцу. Однако почему-то никто не бросился доставать деньги, к немалому удивлению хозяина, раскрывшего нам свою душу. Тогда он, прикинув в уме, что если нельзя убедить людей в своем богатстве, для того, чтобы они кредитовали местного Рокфеллера, тогда надо убедить их в полной ненужности таких платежных средств, как бумажные деньги. После чего будет не совсем жалко с ними расстаться. Это умственное напряжение, по-видимому, лишило его остатка сил, поэтому пришлось его удержать при попытке упасть в оставшиеся от костра угольки. Но от своего нового плана мужик не отказался, и принялся, шатаясь метаться к кругу людей, разбрасывая вокруг (в том числе в костер) бумажные деньги (кажется мелкого достоинства) выкрикивая:

- Да они все … это дык, у мине этих … сколько хочешь… не нужны же… да разве мине… этих… не нужны… у мине… много… вам…. много… не трудно…деньги… вам… мусор…ескадрон…у мине все есть…я таможня… контрабанда…вот здесь…

А потом снова и снова что-то выкрикивал, просил денег, выпивки. Так и закончился наш первый вечер в тайге.

При распределении спальных мест, мне выпало место под нарами дальше всех от прохода. Чтобы вылезти оттуда, надо было поднять на ноги трех человек, а иначе никак! С одной стороны бревна сруба, с другой три человека, сверху, в полуметре от лица, доски нар. Тут я понял, что, наверное, страдаю клаустрофобией. Засыпать в этом закрытом со всех сторон мирке было очень неприятно. Сергей Олегович во избежание домогательств от ничего не соображающего мужика, закрыв дверь завязал ее покрепче веревкой. Хватит на сегодня впечатлений, все спать.