Автор: Ольга Румянцева, г. Москва, альпклуб МГУ

Наблюдая за поведением больного...

Зимний Эльбрус

Часть 1

“Наблюдая за поведением больного, можно увидеть, что вначале он находится как бы в состоянии лёгкого опьянения - суетлив, недостаточно критичен в своих поступках, как в вопросах быта, так и при обеспечении безопасности, принятии тактических решений.”

Это цитата из “Школы альпинизма”. А речь в ней идет о кислородном голодании. Сейчас отоспавшись, отъевшись, придя в себя, все больше убеждаюсь в том, что всё мое недельное пребывание на Эльбрусе было сплошной вялотекущей горняшкой. Несмотря на хоть и некоторую неадекватность, но вполне реальность происходящего, со временем эти события стали восприниматься как сон. Такое болезненное затяжное сновидение.

-Дети, не ешьте гвозди!
-А это идея, - подумали дети.

Идея сходить Эльбрус зимой была, как всегда, случайной. Летом я там была, весной тоже. Зимой даже не планировала. Но когда об этом заговорили другие, мыслишки, вроде: “А что это, они едут, а я нет?” зашевелились в голове. Я поделилась сомнениями с окружающими.

-Зачем тебе это надо? - спросил Вовка, - Зимний Эльбрус - это очень тяжело физически и морально.

А Мишка рассказал о бутылочном льде, ураганном ветре, космическом холоде и прочих ужасах. Я была практически шокирована, я представляла себе это как прогулку. Ну, в отличие от лета, будет похолодней. А тут такое...

-Еду, - решила я.

Программа бала проста и, на первый взгляд, безупречна. Пока все акклиматизируются и занимаются в Безенгах, я лазаю по льду на Домбае. Шестого утром мы встречаемся в Нальчике и едем на Эльбрус. Если я не успеваю, то самостоятельно добираюсь до Бочек и присоединяюсь к сборам. В Нальчик я не попала. Утром шестого я проснулась в Терсколе, куда мы приехали накануне ночью. Никто из коллег-ледолазов на Эльбрус не собирался. Впервые меня посетила разумная мысль - а что дальше?

Два рюкзака, сноуборд. Говорят, креселку уже два дня не запускали. Пешком придётся до бочек идти. Пешком? Со всем этим? Да я вообще не знаю, как до подъёмника-то добраться. Я здесь последний раз пять лет назад была.

Проблема разрешается неожиданно просто. Меня сажают в машину к ребятам-сноубордистам направляющимся в Азау. Они расслабленно-похмельные, не очень готовые к подвигам. Но, взяв мои рюкзаки, неожиданно становятся сострадательно-заботливыми.

-Как же вы это носите?

Долгое стояние в очередях, поправка здоровья коньяком. И вот два благородных рыцаря к моим услугам.

-Да не трогай ты свои рюкзаки, мы передвинем, тебе ещё до бочек идти. Слушай, а мы, пожалуй, тебя и до бочек проводим, а то как ты дойдешь.

Лишь девушка пыталась слабо возражать, напоминая своим друзьям, что они совсем не собирались на бочки. Удалось её заманить, пообещав красивые виды и показ этих самых бочек изнутри.

На наше счастье кресельный подъёмник тоже работает. Новые знакомые дотаскивают все вещи и удаляются, внимательно осмотрев мое жилище.

-Скажите, пожалуйста, а кто здесь главный?

Саша, разгребающий бесконечные завалы снега, даже лопату отставил, видимо, пытаясь понять, что это такое свалилось на Бочки.

-Я. А что?

Позже я прекрасно поняла его растерянность. Новый год встречал здесь с женской командой. Потом, ставшая почти легендарной Ирка-художница, две недели живущая то здесь, то внизу. Теперь я. Женщины. На Эльбрусе. Зимой. Да ещё и одни. Это настораживало не только его. Вечером ребята из Нижнего Новгорода тоже спросили:

-У вас в Москве что, так принято?

Но у меня был мощный козырь. Я всем рассказывала, что вовсе я не одна, а скоро (буквально с минуты на минуту) сюда приедет толпа мгушных альпинистов. Просто так получилось, что пока их нет...

Сашу это очень успокоило. Он открыл мне бочку.

-Это самая лучшая. Мы здесь новый год с девчонками встречали, - гордо сказал он. Бочка до сих пор была украшена. Уютненько. Только уж очень холодно.

Быт устроен - вещи раскиданы по бочке, бегу кататься, пока кресла работают. Но вот и их выключают, а коллеги мои не приехали.

-Бедненькие, пешком пойдут - думаю я и ухожу наверх (сегодня в программе акклиматизации - дойти до Приюта), оставив трогательную записку и шоколадку. До Приюта чуть-чуть не дошла. Посмотрела на него, махнула рукой, мол, и так сойдет, и вернулась в свой домик. Никого.

-А вдруг они совсем не приедут? Откуда я знаю, что там в Безенгах... Что же я буду делать? - первые тревожные мысли зашевелились в моей голове. И тут же веселый чертик дурных мыслей, толкающий на самые безрассудные поступки, весело заплясал и заговорил:

-Это же здорово! Эльбрус. Зима. Я одна штурмую вершину. Нет. Целых две вершины!!! Что может быть прекраснее соло альпинизма!!!

Тут же был составлен тактический план моего восхождения. Завтра иду до скал Пастухова. Потом смотрю, насколько проходим весь лед. День отдыхаю и вперед и с песнями на вершину. Радостное возбуждение от осознания того, что я такая умная, ловкая и решительная толкает к немедленным действиям. Сидя на полу прижавшись к обогревателю (самое тёплое место в бочке) начинаю перекручивать кошки под Кофлаки. Готовлюсь к завтрашним подвигам. Не перестаю наслаждаться своей крутизной. За этими занятиями и застает меня Саша, решивший позвать на чай.

Пьём чай. Он рассказывает о Гоше и команде. Делюсь своими планами. Саша встревожен.

-А у тебя достаточная квалификация, чтобы одной ходить? - осторожно спрашивает он.

И я тут же прибегаю к приёму, не очень-то умному, но зачастую неплохо действующему, особенно на людей не искушённых в альпинизме. Гордо расправляю плечи, задираю нос и голосом морского волка, прошедшего не один шторм, говорю:

-Вообще-то (далее следует многозначительная пауза), я инструктор альпинизма.

“Обязательное круглосуточное дежурство около больного поможет блокировать его неадекватные поступки, что по возможности не должно быть известно больному, чтобы не травмировать его психику.” Школа альпинизма. Кислородное голодание головного мозга.

Всю ночь борюсь с холодом. Наконец холод побеждает окончательно, и я, стуча зубами, вылезаю из спальника. Натягиваю на себя всю оставшуюся теплую одежду. Иду на кухню, размышляя, чем бы таким позавтракать, когда есть совсем не хочется, а уж тем более готовить эту еду.

Там ребята из Нижнего Новгорода. Ночью они вышли на восхождение и вот теперь вернулись, дойдя до седловины. Говорят, что там ужас что творится, и дальше идти не было никакой возможности. Но что может остановить настоящего героя, да еще при наличии блестящего плана? Разве что доброе слово мудрых товарищей, но они еще не приехали...

Тщательно готовлюсь к выходу. Кошки и инструменты - в рюкзак, рюкзак - на спину, сноуборд - за рюкзак. Отделение к выходу готово. Жаль рапортовать не кому.

Довольно быстро, несмотря на сноубордические крылья за спиной, дохожу до Приюта. Вернее, до его останков. Чувство светлой ностальгии охватывает меня. Когда я была здесь раньше - это был замечательный домик. Бурлила жизнь. Сновали толпы людей. А сейчас - пустота и тишина. Не сезон, наверное. Залезаю внутрь остова, прикапываю доску, надеваю кошки. Пора на подвиги. Не терпится поскорее увидеть, что же это такое - зимний эльбруский лед. Прошлась по нему. Сплошной восторг! Весело вбиваю кошки, и мелкие ледышки с мелодичным звоном улетают вниз. Этот непрерывный звон так заворожил меня, что я и не заметила, как дошла почти до скал Пастухова. Наконец заметила. Огляделась по сторонам: кругом лед, впереди вершина. И кажется, что до нее рукой подать. Посмотрела на часы. Два часа.

-Нет. Пожалуй, уже немного поздновато. Сегодня не пойду на вершину, - решила я. До скал оставался последний небольшой, но более крутой участок. Опять махнула рукой, мол, и так сойдет, программа акклиматизации на сегодня выполнена.

Пока я бегала по льду, на Приют поднялась группа сноубордистов. Предложили они мне вместе спускаться.

-Только сейчас день рождения нашего товарища отметим и поедем, - сказали они и достали... Ну, конечно, как еще наши люди согреваются на высоте 4000 метров, да впрочем, и не только на высоте. Именинника поздравили. Дежурные вопросы, вроде: и что, вот вы так и идете - в кошках, по льду, ледорубы (варианты: альпенштоки; такие железяки) в руках? и не страшно? а зачем это? тоже задали и поехали. Вместе ехать как-то не получилось. Они быстро уехали, а я своим излюбленным способом - соприкасаясь со снегом всеми частями тела - медленно покатилась к Бочкам.

Бочка была открыта. А это значит, что кто-то из наших все-таки добрался. Захожу. Ну, конечно же. Довольные Тема и Серега сидят в моем уютном жилище. Вскоре и остальные подтянулись. Первые радостные мгновения. Давно не виделись. Объятья, поздравления. На правах сторожила бегу за ключами. Открываем другие бочки. Пьем чай. Я смотрю на всех этих таких знакомых в то же время в моем нынешнем состоянии абсолютно далеких людей. И с каждой минутой, проведенной среди этих людей, чертик дурных идей все громче и громче кричит в моей голове:

-А как же мой соло альпинизм! И вообще, на фига они все приперлись сюда - на мои бочки?!!

Мои мысли и эмоции не поддавались никакому контролю и всячески лезли наружу. По-моему, лишь немногие, пообщавшись со мной в тот вечер не услышали какую-либо гадость.

Настроение практически отвратительное. Хочется покоя и одиночества. Правда, ночью было гораздо теплее. Разбудил нас Турчанинов сообщением о том, что завтрак готов. Готов и готов. Нам-то что? Время еще - восемь утра. Самое оно поспать. Через некоторое время Игорь пришел опять:

-Вы есть-то пойдете?

И в третий раз приходил он к нам. Представляете: Директор альпклуба, Начальник сборов, Мастер спорта и такая забота о простых людях. Как-то неудобно стало. Решили пойти поесть.

Захожу на кухню, скромненько так:

-Доброе утро, приятного аппетита. Дайте, пожалуйста, кипяточку.
-А в пятак? - отозвался Игорь, тут же продемонстрировав кулачки.

В пятак не хотелось. Бог с ним с завтраком, нос-то у меня один. Так же скромненько, как пришла, удаляюсь с кухни, попутно размышляя, что даже такой великий человечище подвержен влиянию высоты. Или юмор у него такой. Или ему тоже не очень здесь нравится и хочется развлечений.

Лично меня на третий день пребывания на Бочках начал доставать этот неменяющийся пейзаж: снег, куда ни глянь - все белое, холодное. Меняется лишь погода: от “холодно” до “очень холодно”. А еще ледяной, пронзительный ветер, временами пурга и прочие радости зимнего Эльбруса. Зачем я здесь? Почему? Я терпеть не могу зиму. Я хочу в тепло, на юг. Валяться на песке на берегу моря под кокосовыми пальмами...

Накануне вечером пятеро ребят из Магнитогорска пошли на вершину. Они решили, что какая разница во сколько выходить - в два часа ночи или в восемь вечера, все равно по темноте топать.

Утром двое вернулись. Один из них сорвался на льду, сумел остановиться, но побился. Второй его сопровождал вниз. Еще один парень остался в хижине спасателей, вообще не пошел наверх. Лишь двое продолжили путь на вершину.

Еще в это же время заехали двое ребят из Питера. Те еще кадры. В горах никогда не были, на кошках ходить не умеют, но очень хотят взойти на Эльбрус. Серега Зенякин, ратующий за безопасность, очень сильно переживал. Думал, как бы их слегка покалечить, чтобы и живы остались, и на гору не пошли...

Игорь, Бычков и новички идут на ледовые занятия куда-то в район скал Пастухова. Нормально, да?

Ну, а мы акклиматизируемся дальше. У Сереги и Темы в планах дойти до скал, а мои планы прежние. Значит, проверяю, насколько проходим весь лед. Но меня лично никто ни о чем не спрашивает, а я и не говорю. Только вот рацию взяла. Так, на всякий случай.

Идется легко, весело. Настроение какое-то праздничное. Вот уже почти и скалы. Только Тема отстает, но оно и понятно - только вчера из Москвы приехал.

Время выхода на связь. Выбираю местечко получше. На льду стоять неудобно, и я устремляюсь к кусочку снега, представляя, как поставлю там рюкзак, воткну палки, достану рацию... Увы! Этот снежничек оказался трещиной, куда я и провалилась.

На скалах Серега решил остаться, а я пошла наверх. Очень уж весь лед хотелось пройти. Вот я и шла, а лед становился все круче и круче. Не доходя чуть-чуть до вешек (начало косого траверса), захотелось уже идти на передних зубьях. И первая мысль за все утро:

-А вниз-то как?

Мысли мыслями, но ничто не могло меня остановить. Вот уже и траверс. Опять крамольная мысль - бежать прямо так на вершину. Опять, к счастью, поздновато. Ну, что же - вниз, так вниз. Поворачиваюсь. Смотрю на лед уходящий из под ног. Он уже не кажется таким простым. И очень хочется страховки. Но кремнюсь и спускаюсь вниз. Наконец не выдерживаю и останавливаюсь. Просто понимаю, что любой неосторожный шаг - и я полечу на скалы. При этом шансов выжить - ноль. Надо развернуться лицом к склону. Так оно надежнее. Но для этого тоже надо сделать шаг. И вот картина: стою я с палками в руках посреди льда. Спускаться не могу, повернуться не могу и понимаю, что долго тоже так не простою. Идиотка! Что бы то ни стоило, надо повернуться лицом к склону, но как? Ноги уже дрожат, и этот шаг может стать последним... Говорят, в такие минуты людям приходит много всяких мыслей. О прошлом, о будущем, о вечном. Но это, видимо тем, кого мысли вообще часто посещают. Мне тоже пришли... Их я запомню навсегда, так как для лучшего запоминания я их озвучивала. Вот эта одна единственная мысль:

-У-у-у (произносится тоненьким жалобным голосом)... Страшно-то как...

В конце концов, я спустилась. Затратила на это времени в два раза больше, чем на подъем. Внизу бегал Серега, надеясь, если я полечу, хоть как-то поймать меня. Во время спуска выходила на связь. Сказала, что все хорошо, идем вниз. Сереге сказала тоже, что лед этот ерундовый. Но, конечно, после горы лучше со страховкой идти. Усталость все-таки. А через несколько часов на этом месте разбился парень.

С Серегой поругались. Что-то он не внял моим заверениям, что все там, на льду, нормально было.

-А почему же ты тогда спускалась в два раза медленнее, чем поднималась? - говорит.

У Приюта кто-то машет руками, зовет. Да это же Завьялов и Петрович! Решили все-таки сходить Эльбрус. Заходим в Приют. Очень уютненько - пахнет деревом, полати из чистеньких досок, матрасы веселой полосатой расцветки, солнышко в окна светит и от этого очень тепло. Вот только на столе в кружке заледеневший чай и пар изо рта идет. Они ночью, ближе к утру выходят. Завидую. Я бы тоже с ними с радостью, но после сегодняшнего надо денек отдохнуть. А Серега тут же решает идти с ними. Только до Бочек за вещами спустится. Наверное, не хочет со мной больше никуда ходить.

События последующих дней в моей больной головушке смешались в кучу. До отъезда оставалось четыре дня. Ощущение, что на самом-то деле я прожила там не меньше месяца. Остались обрывки информации, впечатления. Лишь отдельные кадры, вспышки сознания. Сейчас уже не вспомнить, что в какой последовательности происходило. Да это и не важно.

У нас в бочке живет мышь. Сначала я не верила, когда Саша сказал, что они здесь вовсю резвятся, стоит бочку прогреть. От ветра по ночам наше жилище трясется, шумит. Мало ли какие могут быть шорохи. Но Бычков сказал, что сидел сегодня тихо один, и эта серая зверюга преспокойно шарилась по тумбочке. А на следующий день Тема заявил, что мышь вообще ему по лицу пробежала. Ничего не боится. А я вот мышей боюсь...

От хождения по льду разболелись коленки. Игорь обещал дать крем согревающий. Пришла, а он:
-Знаешь, у Бычкова открытый тюбик, возьми у него.

Делать нечего, вернулась к нам в бочку. Уходя, как человек воспитанный, тщательно закрыла их дверь. А там проблемы какие-то с ручкой.

-Серега, - говорю. - Дай крем.
-Подай мне аптечку, - отвечает.

Беру в руки его волшебный сундучок. Вдруг смотрю, вся рука моя в крови. Это я ободралась, пока дверь открывала.

-Ой, теперь мне перекись нужна и пластырь.
-А, - говорит Серега, - Так это к Игорю. Это у него в аптечке есть.

Что называется, сходила за хлебушком... Не прошло и пяти минут, а я опять пришла к Игорю...

-А зачем ты к нам в первый раз приходила? - спрашивает. Высота, однако.

Вобщем, лечили меня, лечили. Перекиси извели - жуть. Все кровью перемазала, даже дверь. И лишь одно мне все время не давало покоя - почему в аптечке лежит шоколадка. И у самой-то этого шоколада полно, и не хочется его есть-то вовсе. А вот не давала покоя та шоколадка и все...

В свободное время (когда комната свободна от прочих людей) я достаю блокфлейту и начинаю свои упражнения, ибо, как написано в моем самоучителе: “ Блокфлейта - прекрасное средство расслабиться и отвлечься от окружающей суеты.” Там также сказано и про прелести музицирования в кругу друзей, но никто почему-то этого не оценил. Лишь Бычков - большой души человек. Придет, уляжется на кровать:

-Давай мою любимую, - и начинает фальшивить - Что та-ко-е о-сень...

После ледовых занятий на Бочки вернулись все, кроме Бычкова. У него улетела палка, и он пошел ее искать. Час прошел - его нет, второй - тоже нет. Волнение и напряжение нарастают - не чужой он нам все же. Наконец приходит.

-Вернулся! А мы уже волноваться начали...
-Чтобы я и не вернулся домой до темноты? Не дождетесь!
Хорошо бы...

А тем временем пропал магнитогорец. Все видели двоих на косом траверсе, а к Приюту спустился лишь один. Все это было днем, а сейчас вечер, и надежда... Какая уж тут надежда. Его друзья сидят на кухне и в разговорах мечутся от: “Да, он сейчас наверняка уже где-нибудь внизу в баре сидит” до: “Как он радовался, что взошел, какой он хороший был...”

Игорь выходит на связь со спасателями, те сегодня никого спасать не собираются. Ребята на Приюте (Серега, Петрович, Завьялов) идут искать. У скал Андрюхе стало плохо, и они вернулись.

Он утром к нам на Бочки пришел - весь зелененький. Сел в уголочек, реакции на окружающий мир неадекватные и заторможенные. Отсиделся - вниз уехал. А Серега с Петровичем продолжили поиски и нашли - на скалах Пастухова. Вниз спустились. Петрович совсем вниз уехал, Серега остался на Бочках.

На все расспросы отвечал неохотно, односложно. Упирал на то, что с ним самим все нормально. Мне вот только сказал:

-На том самом месте он и сорвался, - имея в виду мои пируэты на льду.

А потом, ночью, кричал. И мы услышали пересказ всего происходившего на скалах. Вобщем, у него все нормально...

Мне не хочется ни играть больше в соло альпинизм, ни вообще идти на гору. Я просто устала. Замерзла. И этот снег... А где-то есть море, солнце и летние платья веселеньких расцветочек.

Я иду гулять в поисках льда. Иду, как мне кажется, бесконечно долго. На самом деле, минут десять. Впереди виднеется замечательная трещина. Но я сажусь, лениво смотрю по сторонам. Не нужен мне никакой лед. Ничего не нужно. Есть простой выход - собрать вещи и свалить вниз, но...

-Это же только настроение. Это надо преодолеть, - убеждаю сама себя. Я все понимаю: холодно, явно не мой климат; я уже слишком долго на Бочках сижу... Но прекрасно так же понимаю - спустившись сейчас вниз, уже на следующий день начну ругать себя за то, что поддалась этому самому настроению.

Продолжим наши игры...

Часть 2

“Сейчас очень холодно, у меня коченеют руки. Я не чувствую, что это - мои руки. Даже мозги в голове - и те словно чужие. Падает снег. Снег, похожий на чьи-то мозги. Валит и валит, становясь, как и чьи-то мозги, все глубже, все непролазнее... (Что за бред я несу?)” Харуки Мураками. Охота на овец.

Количество снега в природе практически безгранично. И большая его часть решила упасть на Бочки. Новое утро, новые сугробы. Бесконечный процесс. Но, наконец-то, на улице солнце. Яркое, теплое солнце!!! Просто физически ощущаю, как под его лучами начинает оттаивать внутри что-то именуемое то ли сердцем, то ли душой, вобщем что-то отвечающее за хорошее настроение. А еще на улице все радостно машут лопатами, расчищая жизненное пространство. Поверьте мне, здоровый коллективный труд - весьма приятное зрелище. А еще мне какой-то умник сказал, что у Кучерявого на Приюте телефон работал.

Этого всего было достаточно, чтобы выйти из некоего оцепенения, взять сноуборд, телефон и потопать по уже до боли знакомому пути на Приют.

Недолго радовала меня погодка. Не прошла я и пол пути до Приюта, а уже снова все затянуло, ветер, снег, холод... Все как обычно. Ничего не видно. Очередной порыв ветра сбивает с ног (благодаря сноуборду за спиной у меня такая парусность, что шансов удержаться на ногах не остается). Снег залепляет лицо, забивается в рот, на ноги встаю - пару шагов и снова падаю. А Приют он где-то рядом, наличие связи вобщем-то уже можно проверить. С замирающим сердцем достаю телефон... До боли привычная картина - связи нет. Утешает то, что, во-первых, я хоть прогулялась (нельзя же все время на Бочках сидеть), во-вторых, сейчас надену доску и по мягкому снегу (о-го-го, сколько его навалило!) покачусь вниз. А там кухня, чай, плюшки разные.

Позже на мой вопрос про телефон Андрюха сказал: “Телефон звонил? На Приюте? У меня? Да нет. Это просто будильник сработал.”

Чай выпит. А вот и солнышко опять. Тут еще Кучерявый снизу приехал.

-Поехали кататься, - говорит - Уйдем траверсом направо, там такие шикарные поля.

Ну, мы и поехали. Сначала пехом топали. Доски надели и давай этот склон траверсировать. Андрюха только спрашивает:

-А не похоже ли это на снежную доску?

Похоже. Ой, как похоже. А потом на какой-то обледенелый склон выползли. Там главное не останавливаться. Я вот притормозила, и понесло меня непутевую, и как обычно прямо на камни. Вобщем, норму по наполнению организма адреналином мы перевыполнили с лихвой. Ну, а потом, конечно же, были шикарнейшие снежные поля. Я даже что-то от восторга вопила пока ехала, благо никто не слышал. Но вот и приехали. Станция “Мир”. Ребята уезжают дальше - до самого низа. А я решаю подняться наверх. Мне ж еще до Бочек топать.

Пока жду вагончик, озираюсь по сторонам. Какой-то другой мир. Солнце. Тепло. Горнолыжники, сноубордисты. Толпа экскурсантов в пальто. Встречаю знакомых. Они обсуждают планы на вечер - пиво, водка, потанцуем... И тут понимаю, что я уже почти неделю сижу на Бочках и ничего кроме снега, ветра, десятка людей и периодически показывающейся вершины Эльбруса не вижу. У кого хочешь крыша поедет. Нет. Вниз, вниз. Вот только заеду наверх, вещи заберу и все. И как же здесь тепло...

Поднялись в вагончике до кресел. Они уже не работают. Обречено топаю к Бочкам, волоча сноуборд и всем видом иллюстрируя пословицу “любишь кататься, люби и досочку носить...”

И снова пурга. Это даже не удивляет. Это, как День Сурка. А сил-то нету. Да еще и натоптанный путь остался где-то в стороне, и я ползу, проваливаясь по пояс. Хочется только одного - дойти, залезть в спальник и дрыхнуть до утра, а то и больше. Навстречу мне спускаются припозднившиеся лыжники. Смотрят. Останавливаются.

-Девушка, да не идите вы до Бочек. Поздно уже, погода плохая. Не стоит оно того.

-Стоит. Я там живу...

Сомнения в здравости моего рассудка тенью пробежали по их лицам. Слабый лепет про то, что я альпинистка, и нас таких альпинистов на Бочках до фига... Вот и последние лыжники укатили вниз. Снова я одна. Просто какая-то дурацкая мания бегать одной по склонам Эльбруса со сноубордом подмышкой.

Последний шаг он трудный самый. Вот уже и Бочки видны. Поднимаю голову. Там, на недосягаемом расстоянии (метров десять...) стоит и любуется мной Серега. Весь его вид говорит о том, что пословица про “любишь кататься” знакома и ему. А еще он говорит... Нет! Я не верю своим ушам! Он говорит, что сегодня ночью мы идем на гору...

“-Спокойствие, только спокойствие! - шептал под одеялом Карлсон, и его коротенькие ножки стучали по полу, словно барабанные палочки. - Лучший в мире бегун - это Карлсон, который живет на крыше! - добавил он, едва переводя дух.” А. Линдгрен.

Залезаю в спальный мешок. Сон не сон, так - полудрема. Перебираю события последних дней, вспоминаю сегодняшние прогулки. Согреваюсь. И забытый в последние дни чертик дурных мыслей начинает нашептывать свои сладкие песни.

-Какая разница, когда идти - сегодня или завтра. Подумаешь, целый день ходила туда - сюда. Размялась зато хорошо. Я же умница-красавица, а спортсменка какая!!! И до косого траверса доходила. А там-то уж ерунда. Дойду спокойно до седловины. Смотаюсь на Западную, силы останутся - на Восточную схожу. Ерунда это все...

Вобщем, часа через два я вылезла такая полная всяческой решимости. А все уже готовятся. Игорь с Ирой. Бычков с Темой, ну а Зенякину опять не повезло. Перспектива идти со мной его не очень-то радует. И тут мы, ай молодца!, начинаем выяснять кто из нас круче. Слово за слово и вот уже “сам дурак” становится главной мыслью нашей беседы... Расходимся, сдержанно уверяя друг друга во взаимном уважении - залоге успеха нашего безнадежного мероприятия.

Потом опять спать до двух часов. И вот началось то, ради чего... Короче, в темноте, поеживаясь от холода, не дожидаясь остальных, в слабом свете фонариков мы выходим.

Еще не доходя до Приюта, я устала как никогда. И фонарик почти не светит, и холод... И Серегин заботливо встревоженный взгляд.

-Оль, а может ты, это, вниз. Ну, дойдем до скал, а ведь это только пятая часть пути...

Что тут скажешь? И мы идем дальше. Скалы. Светает. Красотища. Банальное слово, но как опишешь это. Нет слов, лишь эмоции. Но нельзя расслабляться. Я уже не чувствую рук. Начинаю их отогревать. Не выходит. Серега трет мои пальцы. И, наконец, долгожданная боль. Отогрелись, и вперед. По льду идем с веревкой. Крутим буры. Нас догоняет Тема. Бычков дальше не пошел. Вот и лед пройден. Тема садится, внизу идут Игорь и Ира, Серега уходит по траверсу, ну и я за ним.

Ветер. Холод. Кругом лишь снег. Я стою и рассуждаю о прелестях высотного альпинизма. О его преимуществах над техническим. Их так много и они настолько очевидны. Никаких тебе связок и перил. Не надо сидеть или висеть (вот ужас-то) на станции и страховать впередползущего (а он такой медлительный!) или ждать когда освободят перила. На высоких горах этого всего нет. Идешь себе и идешь не останавливаясь, кругом красота... Я говорю это на полном серьёзе. Проблема только в том, что рядом никого нет, и никто не слышит моей пламенной речи. А еще в том, что стою я так минут пятнадцать, а до этого сделала всего лишь пару шагов и идти дальше в ближайшее время не собираюсь. Ноги не идут. Косой траверс уходит вдаль, и кажется, что это никогда не кончится. Я иду на вершину Эльбруса. Вернее, ещё недавно я туда шла, а теперь безвольно вишу на лыжных палках и рассуждаю о прелестях высотного альпинизма...

Шаг, еще шаг. Понятие “идти на пределе сил” уже не подходит. Ощущение чего-то запредельного. И постоянная моральная борьба. Ведь в любой момент можно повернуть назад. А может уже давно пора повернуть назад? Но... И сотни “за” и “против” сталкиваясь в голове, создают такой сумбур, что реальность и я уже плохо совмещаются. Вот я стою. Сколько? Час? Два? Бесконечно. А почему меня тогда никто не догоняет? Серега давно ушел. Он здоровый. Уже на вершине, небось. А за поворотом вижу, как он тащится. Медленно. Но не догнать его. И опять я повисаю на палках. И опять шаг, еще шаг. Становится жарко, очки запотевают. Сдвигаю их временно на лоб. И они тут же покрываются коркой льда. Так и иду дальше в них, ничего не видя. Еще на скалах Серега говорил мне:

-Закрой нос, отморозишь, мальчишки любить не будут.

А теперь наплевать на нос, на мальчишек... Интересно, каким чудом я его все-таки не отморозила? Шаг, бред. Бред, шаг... Седловина.

Приваливаюсь к домику. Пью, по ходу дела прикидываю, хватит мне сил на Восточную заползти или лучше сразу вниз. А Серега, такой всегда бодрый и здоровый вдруг как-то вяло говорит, что пойдет прямо сейчас, т.к. иначе вообще никуда не дойдет.

-На Западную?

-Да ты что. До Восточной бы дойти...

И да простят меня все, я с каким-то идиотским упоением понимаю, что не одной мне плохо. А значит, и я смогу, наверное, дойти. Надо лишь немного отдохнуть. Отдохну и пойду. Ведь Серега обещал меня на вершине подождать. А он уже высоко, далеко, лезет на фоне неба.

В какой-то момент идти становится значительно легче. А потом... Вид бесконечного каменно-снежного поля просто разит наповал. И понимаешь, что кто-то нехороший тебя обманул. Я-то думала, вершина - вот она, а тут поле какое-то и до вершины топать и топать... Издевательство какое-то. И силы покидают окончательно. Не знаю, почему я все еще не поворачиваю назад, а иногда даже шагаю вперед. И вдруг, когда поле закончилось, и я увидела, что до вершины вот уже чуть-чуть, и, несмотря на это я решила: “Фиг с этой вершиной, пойду назад. Да если захочу, скажу, что была на вершине, а кто видел. Серега? Так его сейчас можно ледорубом по голове, и никто ничего не узнает...”, тут он появился и сказал:

-Пойдем, там так здорово.

И вот мы лежим на вершине. Если лежать, ветра нет и очень тепло. Вот мы и лежим. А над нами небо. Вопрос. Неужели ради этого мгновения?... Ответ пришел гораздо позже. А сейчас мы спускаемся вниз.

На седловине от мужиков из Питера мы узнали, что все наши пошли вниз. Снова отдых, снова в путь.

Мы напоминаем двух нарков, принявших дозу:

-Меня плющит, ой, плющит.

-А меня знаешь как колбасит...

-Да, торкнуло, так торкнуло...

Лед уходит вниз, а мы сидим и хвастаемся, кого круче плющит. Горняшка обыкновенная. Еще одно из проявлений - своеобразный ход мыслей. Внизу по льду идут Игорь, Ира, Тема. Крутят буры, вешают перила. Наш диалог:

-Смотри, они обломались на вершину не пошли, теперь Игорь, наверное, чтобы время не терять ледовые занятия проводит.

-Ага. Только Теме-то это зачем?

И снова:

-Ой, колбаси-и-ит...

И “здравая, спасительная” идея. Мы скоро на связь с Игорем выйдем, скажем, как нам плохо, и он нас спасет.

Крутим буры, и крутится земля, и уходит из под ног. Но идем. Серега выходит на связь. Подходит ко мне.

-Ну, что?

-Я сказал Игорю, что нас плющит.

-А он?

-Сказал “ну и что? Спускайтесь вниз”

Интересно. Последний час мы этим и занимались, причем достаточно успешно. Но все время казалось, что после нашего сообщения он тут же прибежит к нам наверх и заботливо, как родная мать, на руках отнесет нас вниз. Горняшка. А тут еще с веселым посвистом у меня из рюкзака улетела палка. Но вот веревка, еще веревка, и мы на скалах.

-Как там? - спрашивает Тема.

А что скажешь? Там высоко...

Все пошли вниз и как-то очень быстро ушли. И остались я, лед и солнце. И покой.

Потом я шла и слушала плейер. Потом болтала с ребятами из клуба Демченко, они ползали по льду, принимали красивые позы и фотографировались. А потом меня встретил спасательный отряд в лице новичков Саши и Тани, на Бочках кто-то все-таки забеспокоился, почему меня так долго нет. И, наконец - моя кровать. Как долго я до нее шла... И темнота.

Я слышу, как Серега, Бычков и Тема обсуждают, снимать ли с меня кофлаки или нет и что вообще со мной делать, да и стоит ли что-нибудь делать. И так это трогательно, что я не знаю смеяться мне или плакать. Впрочем, неважно. Все равно я ничего не могу. Ни смеяться, ни плакать, ни шевелиться, ни говорить. Только слушать.

В конце концов, я встаю. Добредаю до кухни. Дальше в памяти какие-то сплошные провалы. И не проходящее ощущение сюрреализма от всего происходящего.

На Бочки завтра приедет известный альпинист Бершов. А пока приехали аквалангисты, которых он поведет на гору. Сидят в бочке аквалангисты и точат кошки. А потом...

-Надо отметить вашу победу. У нас ящик шампанского. А может вы коньяку хотите? А может пива?

Ну, как описать воздействие на слабую психику, когда весь день холод, и ты идешь куда-то, борешься и конца края этому нет, а вечером: теплая бочка, шампанское, свежие фрукты и смешные анекдоты...

Утро. Заботливый Турчанинов у кровати. Значит дела мои совсем плохи.

-Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?

Да, похоже, по мнению, окружающих, жить мне недолго. Быстренько соображаю, чувствую ли я себя как-то. И выбираю первое пришедшее на ум.

-Я кусочек пальца отморозила, - демонстрирую побелевший кончик пальца.

И снова засыпаю. Когда я просыпаюсь в следующий раз, рядом обнаруживаю не менее заботливого Бычкова. Они времени даром не теряют. Директор ему уже наябедничал и, кажется, меня собрались лечить.

-Мы тебе сейчас укол колоть будем, - и столько радости от возможности поиграть в больницу, что если бы не моя патологическая боязнь уколов, ей-богу разрешила бы.

Но с каким же садистским наслаждением они любовались, как я пью ампулу трентала. Хорошо, потом таблетки нашлись. Зато возникла другая проблема. Таблетки надо пить три раза в день после еды. Это где же я столько еды-то найду?!

А на следующий день мы уехали. Сели в поезд и вернулись в Москву. Там я еще долгое время только ела и спала. И залечивала раны. И так мне себя жалко было. Просто до слез. И первый раз в мою дурную бошечку пришла мысль, что видимо, есть на свете вещи, которыми не стоит женщинам заниматься. Но это так, больше по болезни. И пыталась рассказать, что же там такого было на этом Эльбрусе, и на словах выходило - лед, холод, ветер - но все не то...

И еще этот вопрос - зачем же это все?

Бочки. Кухня. Вечер. Мы с Серегой спустились с вершины. Все уже спят, а мы сидим на кухне и пьем шампанское. Разговариваем...

-Слушай, Оль, но ведь Эльбрус - Гора?
-Гора...
-И мы сделали это. Никто не сделал, а мы смогли...
-Никто. А мы зашли.
-Эльбрус - это Гора. И мы смогли. Да? Оль, ведь да?
-Да, Серега. Мы ведь сделали, мы смогли. Ведь да?

Так до бесконечности. Был вечер. Гора. И два счастливых человека.

А фиг его знает - зачем...