Чтобы быть в курсе последних событий в мире альпинизма и горного туризма, читайте Новостную ленту на Mountain.RU

Автор: Ильдар Марданов, г. Керчь

 

Драма на Эльбрусе

В этом рассказе отражена хронология драматических событий 30 июля 2003 года на вершине высочайшей горы Европы. Событий, в которых переплелись судьбы ранее незнакомых людей – украинского восходителя, брошенного своими товарищами и пролежавшего несколько часов на заснеженном гребне Эльбруса, и российских альпинистов, спасших ему жизнь. Этот рассказ – свидетельство непосредственного участника тех событий.

Готовиться к очередной – пятой по счету – поездке на Кавказ я начал еще весной. Все официальные вопросы были согласованы с городским управлением по спорту: памятуя о прошлогоднем инциденте на автовокзале Нальчика с представителями местной милиции, я заранее оформил в дорогу все необходимые документы. К сожалению, проверенные многолетним опытом керченские любители гор были озабочены решением насущных жизненных проблем, поэтому поехать со мной на Кавказ согласились лишь двое – Виктор Розовенко и Александр Семаков.

Читайте на Mountain.RU статьи Ильдара Марданова: Приключения в горах Грузии Майский экстрим на Казбеке Два восхождения на Эльбрус О восхождениях на Эльбрус: Один на Эльбрусе М. Будянский, г. Москва Эльбрус-2001. Взгляд чайника Игорь Канель, г. Москва

Первого я знал давно. Он известный путешественник, гражданин мира, имеющий паспорт ООН, и в горах бывал не раз. В этом году собирался на Эльбрус, и я его пригласил в экспедицию. Розовенко взял с собой Семакова – помощника капитана дальнего плавания и любителя экстремального туризма. Оба были на Эльбрусе в прошлом году, но в этой поездке проявили себя как безответственные люди. Я был сильно удивлен, когда они на третий день – мы тогда стояли в палаточном городке в ущелье Адыл-су – ушли самостоятельно на ледник Кашкатау и взяли с собой подростков из соседнего лагеря. Правда, сами практики хождения по таким ледникам не имели. У “гидов” даже ледорубов с собой не было. Розовенко на леднике сфотографировался и ретировался на морену. Семаков дошел до первой трещины и повернул обратно. Прямо как в песне: “Шаг ступил на ледник – и сник…”. Подростки ходили без присмотра, в результате один из них сорвался на склоне. К счастью, обошлось без травм, одежду только порвал. Вопреки моему требованию прекратить самодеятельность на следующий день “гиды” ушли без меня на перевал ВЦСПС и взяли с собой подростка уже из другой группы. После этого случая я провел разъяснительную беседу о безопасности в горах и ответственности за жизни людей, в том числе уголовной, и они вроде бы поняли.

Акклиматизацию мы провели в сокращенном варианте: 5 дней стояли в палаточном городке под ледником Кашкатау, сделали выходы на ледник и перевал ВЦСПС, затем перебрались на базу “Гара-Баши” (3750 метров) и сходили на скалы Пастухова. Перед восхождением на Эльбрус Розовенко предложил идти каждому в своем темпе, пристроившись к другим группам. Бред! Я поставил условие: вышли – втроем, пришли – втроем. Темп – по наиболее слабому участнику. А получилось так, что Розовенко и Семаков ушли на гору самостоятельно. Учитывая склонность моих товарищей к самодеятельности, я решил подстраховаться и попросил их расписаться за инструктаж по правилам техники безопасности. Розовенко назвал меня психом и послал по известному адресу. Он вообще заявил, что не имеет к экспедиции никакого отношения, хотя официально числился в списке участников и был зарегистрирован в Эльбрусской поисково-спасательной службе.

Из “Бочек” мы вышли примерно в час ночи. На гору я шел весь на нервах, ведь как руководитель формально отвечал за каждого члена группы. Возможно, многодневная нервотрепка и соответствующее настроение и стали основной причиной дальнейших событий. На траверсе восточной вершины – выше 5000 метров – появилась сонливость, но общее состояние позволяло идти дальше. Я пропустил момент, когда начал терять контроль над собой и перешел на “автопилот”. Над седловиной (5300 метров) разминулся с Розовенко и Семаковым, они возвращались с восхождения, а я еще шел к вершине. Попросил Семакова ждать меня на базе “Гара-Баши”, где мы разместились. Хотя, судя по состоянию, мне уже тогда нужно было идти вниз, но я этого не понимал – из-за гипоксии мозг совсем отказывался работать.

Александр Дружинин, Владимир Кореньков, Ильдар Марданов, Алан Албегов

О том, что произошло дальше, я почти ничего не помню, сохранились лишь обрывки воспоминаний. Ход событий восстановлен из рассказа спасателей. Нашли меня случайно. На горе уже никого не было, все группы спустились вниз. Подполковник Александр Дружинин из МЧС Удмуртии (г. Ижевск), подполковник Владимир Кореньков – преподаватель института внутренних войск МВД России (г. Владикавказ) – и североосетинский альпинист Алан Албегов (г. Беслан) совершали восхождение и обнаружили меня недалеко от западной вершины (5642 метра). Решили, что мертвый – я лежал на снегу и не подавал никаких признаков жизни. В моем замерзающем теле медленно угасала жизнь. Я был одной ногой в мире духов и появление спасателей на вершине могу объяснить только чудом – есть Бог на свете! Реанимировали меня несколько минут, пока не пришел в сознание. Все происходящее зафиксировали документальной съемкой. По рации вызвали вертолет, но он не смог прилететь из-за плохих погодных условий и большой высоты. Несколько часов Александр и Владимир вели меня к скалам Пастухова (4760 метров). Сил совсем не было, но ноги сам передвигал. Запомнилось, как я все время в снег падал, а меня на ноги ставили и дальше вели. Когда высоту сбросили, “горняшка” окончательно добила остатки моего здоровья. Под скалами Пастухова нас ждал ратрак (снегоход), который выше подняться не мог. На ратраке спустились к “Бочкам”. В лагере меня из него уже на руках выносили. Потом чаем отпаивали и медикаментами кормили, к утру стало легче.

Так меня и спасли Александр Дружинин, Владимир Кореньков, Алан Албегов и сотрудники Эльбрусской ПСС – Альберт Хаджиев, Ибрагим Мурзаев, Владимир Терентьев. Благодаря этим людям второй раз родился. На следующий день, перед спуском в Азау, Александр, Владимир и Алан проведали меня. Оставили свои адреса, и я с ними сфотографировался на память.

Розовенко и Семаков, как выяснилось в дальнейшем, вернувшись с восхождения, собрали личные вещи и из лагеря ушли вниз – в Азау. По какой причине – не ясно. Им даже в голову не пришло, что нужно контролировать возвращение с вершины каждого члена группы, хотя я об этом не раз говорил. Если бы меня случайно не нашли, то спасателей на поиски в тот день никто бы не поднимал. В ПСС контрольный срок у меня значился 31 июля. К этому времени искали бы уже мертвого. Народ в лагере был в шоке. Спасатели не могли понять, как я вообще с ними в горы пошел. Своих товарищей я встретил на следующий день, когда в Терсколе в маршрутку садился. Рассказал о том, что со мной случилось, а Розовенко стал “подкалывать” – не поверил.

О погоде отдельный разговор. Прогноз до 4 августа не обещал ничего хорошего. Гору постоянно затягивало облаками, видимости никакой, снегопад, гроза. Внизу сошел сель, размыл дорогу. 30 июля образовалось “окно”, и многие группы, сидевшие два дня в ожидании штурма вершины, успели сходить на гору.

В Керчь я вернулся сам не свой. Друзья потрясены. Некоторые коллеги не довольны излишним вниманием к этой истории. Но я никого не осуждаю и не пытаюсь “облить грязью”. Я просто излагаю факты и хочу рассказать, прежде всего, о людях, спасших мне жизнь. И не моя вина в том, что товарищи по экспедиции в этом рассказе выставлены в неприглядном виде.

Начальник Управления по вопросам физической культуры и спорта Керченского городского совета Виктор Голобородько направил в адрес Федерации альпинизма России ходатайство о награждении Александра Дружинина и Владимира Коренькова почетным знаком “За спасение в горах”. Они достойны этой награды. Я благодарен всем, кто оказал мне помощь!

Об авторе:
Горным туризмом увлекается с 1988 года. Имеет опыт участия и организации походов и экспедиций по Крыму и Кавказу, совершил 5 восхождений на Эльбрус.
Работает тренером по каратэ, судья международной категории, 2-й дан, кандидат в мастера спорта по каратэ.