Несколько (не)выдуманных историй

От редакции: эти "(не)выдуманные истории" были написаны в горах Кавказа и в Крыму. Может быть они несколько отличаются от жанру, характерному нашему сайту…

Адские существа

Насекомые - адские существа: вечно куда-нибудь залезут.

Вот корова. Измученная бесполезным подбрасыванием хвоста (из стороны в сторону), сидит своим огромным крупом на пне и задней ногой гоняет блох между рогами. Прихлопнет очередную тварь копытцем и глаза переливаются перламутром от счастья.

Коровы - адские существа.

Об опасностях, подстерегающих из-за угла

Это произошло в Крыму, в мае. Один молодой человек, некоторое время назад бросивший альпинизм, а сейчас занимающийся исключительно лазанием по сосулькам, красочно и выразительно описывал всю романтику ледолазания и минусы альпинизма. Через некоторое время к нашей дискуссии присоединился один питерский альпинист (снежный барс, заслуженный мастер спорта по альпинизму). Он пытался объяснить молодому человеку, что тот несколько заблуждается в своем видении альпинизма. Но ничего не слышащий “Ледолаз”, распаленный уже и полностью убежденный в своей правоте, продолжал дальше, рассказывая о статистике самых опасных видов спорта:

- Я точно не помню, что там на первом месте, но вот альпинизм стоит на пятом месте, а ледолазание – на одиннадцатом, - гордо заявил он.

- А на первом месте – шахматы, - не без иронии говорю я. – Ведь порой заигравшись, заснет человек прямо над доской, голова его незаметно упадет на игровое поле и всё! Статистика смертности пополняется еще одним трупом с пробитым глазом.

Однако пикантность всей истории даже не в этом.

Полагая, что молодой человек несколько ошибается, я почти сразу забыла про наш разговор. Но дня через два, решив размять свою головную мышцу, я лежа стала разбирать шахматные дебюты и, подустав от происходящего на доске, незаметно отключилась… От трагического исхода в тот день меня спас один человек, проходивший мимо и заглянувший в гости. Теперь он, видимо, так и не начнет играть в шахматы, воочию убедившись в их своеобразной прелести…

Про зубную щетку

Я положила зубную щетку в морозильник. Там минус 20. Каждый, кто открывал дверцу морозильника, встревожено вскрикивал:

- Ой! Чевой-то она там делает?

Приходилось что-то отвечать.

Я положила зубную щетку в рот. Там 20+20. Теперь я ничего не отвечаю - не потому, что не могу. Просто никто и не вскрикивает.

В стоге сена

Прыг! И я в стоге сена. Переворачиваюсь на спину - погреть мордашку на солнышке. У-у... блаженство! Так и лежала бы, не шелохнувшись, призывая самые сладкие сны и самые невероятные желания. У-у... (лениво потягиваясь) вот сейчас бы... Ай! Резкая саднящая боль пронзила мою руку. Что это? Иголка?! Но откуда? Верно, кто-то обронил. Голову стали переполнять самые разные мысли.

А вот и тот, кто потерял иголку, - маленький колючий комочек тыкается мордочкой в разные стороны, пытаясь отыскать выход из этих нескончаемых дебрей перепутанной травы.

Пых-пых-пых, - доносится из самой глубины стога.

М-да, выбраться из копны хаотично сплетенных волосинок - это вам не иголку в стоге сена найти!

Про очередного мученика

Ц-ца-царап, царап, ц-ц...

Ца-царап, цар-рап, царап-п...

Внезапно тишина...

Хр-бр-бр-хр и еще одна мысль отлетела в бездонное жерло ненасытной корзины.

Всш-ш-ш-бум! - какая-то неведомая сила прижала истертый в грифель карандаш к жутко шершавой поверхности и с напором пожарного шланга стала заполнять белое пока еще простаранство: ц-царап, царап, цар-рап, царап, ц-ц...

Лишь эта толстая тетка в белом никуда не торопится и, изящно переворачивая ножкой страницу за страницей, вдувает волшебную пыльцу вдохновения в очередного мученика.

В его глазах

В его огромных застывших глазах еще отражалось цветение полевого луга, размалёванные бабочки, скачущие с цветка на цветок и необъятное голубое небо, чарующее своим величием. Длинные густые ресницы вытянулись вдоль лба. Все еще мокрая носопырка так и осталась раздутой от напора мощных легких. Губы обтягивали пожелтевшие со временем зубья, сквозь которые безжизненно свисал нескончаемый язык…

Брык! – кузов машины подпрыгивает на очередной кочке. Брык! – еще раз! И в этот момент здоровенные капли крови летят в мою сторону. Я пытаюсь увернуться и падаю на рюкзак. А-а! Вдруг чья-то нога пролетает мимо моего уха и что есть силы ударяет промеж рогов огромной бычьей головы, подлетевшей от удара машины: “Зараза – водитель! Совсем нет подвески!”.

Мы выбираемся из а/л Уллу-Тау в кузове старого деревенского грузовика, с нами еще четверо (они пойдут на Тю-Тю). По дороге, разбитой жизнью за добрые 20 лет, на каждой кочке из стороны в сторону мотается отрубленная накануне голова быка (транспортируемая водителем в Баксан), то и дело подмигивая нам на прощанье.

Сила женских ног

Ш-ш-ш... и тысячи песчинок вновь вздымаются вверх, образуя плотный шлейф пыли. Кажется, что даже солнце в этот момент прячется в складках неба и некоторое время ничего не видно. Ш-ш... слышны лишь быстрые шаги спускающегося. Метр, другой, третий... до альплагеря остался последний взлет, последняя треть пути от места ночевок.

Вокруг пыль. Клубы пыли. И только следы от ботинок робко намекают, что несущееся вниз существо - человек. Крк-крк-крк - перекатываются следом камушки большие и маленькие... Вы когда-нибудь обращали внимание на их гладкие и закругленные формы? Пожалуй, такое еще встретишь разве что у моря, где сокрушающая мощь дядьки Посейдона приводит в движение даже самые затвердевшие формы... О! Да будут сильны и упорны вверх идущие: на вечносыпучей тропе новые грани преткновения!

Тело ноет и сотый раз просит остановиться. Снимаю рюкзак. Хлюп-хлюп - допиваю остатки воды. Вдруг здоровенная капля срывается с донышка бутылки и падает прямо на ботинок. Вш-ш-ш! - издала напоследок и внезапно испарилась. Ого! Вот она сила то! женских ног! Подвести провода в ботинки и с одного спуска хоть батарейки для фонарика заряжай!

Состояние

Это эйфорическое состояние застало меня на тракторе. Когда случилась беда в Тырнаузе, наверху ведь тоже воды было о-го-го, река вышла из берегов и мосты посносило в ущелье Адыр-Су. Так вот, возвращалась я из Джайлыка в Уллу-Тау, воды налилось море-океан. Утром еще было по колено, а к вечеру ВАХ! ни пройти, ни проехать. Вода стекала со склона со стороны дороги. И в миг узенькую песчаную тропку разнесло в бульвар.  В маленьких ручейках, уже не по-детски стекавших утром, сейчас образовалось течение самостоятельной реки. Один из таких рукавов мне вздумалось пощупать вживую. И на тебе! Свалило с ног! Все, что оставалось - это немедленно взобраться на трактор, который местные жители зачем-то поставили поперек дороги. Кого они хотели остановить? И вот сижу я на крыше трактора, как Робинзон, наблюдая даль широкую. А вода все подступает и подступает. Вдруг мимо проплывает огромная рыба, подмигивает мне и говорит:

- Дай закурить!

Потом делает глубокую затяжку и, закатывая глаза, выпускает причудливые дымные кольца через жабры.

- У-у! – эхом доносится вслед за непонятным улюлюканьем из глубины свисающего брюха моего гостя.

Я с неким самодовольством улыбаюсь – эко ж его вставило! Внезапно он разворачивается и одним движением хвоста валит трактор набок и меня уносит течением.

Тут я проснулась в недоумении.

Магия

Ш-ш... она вновь бежит обратно.

Ш-ш... и, маня, уносится прочь.

Ш-ш... то вдруг объявится внезапно.

Ш-ш... и опять утекает в ночь.

Ш-ш... вот и ее поклонник. Толпа поклонников. Словно завороженные следят за каждым ее движением. Все они готовы отдаться ей без остатка. Вот она магия - притягательная сила обаяния! Под ее воздействием, словно под гипнозом, даже самая крохотулька-жестянка способна утянуть за собой громадину-магнитище в бурлящую пену ее объятий.

Но стоит кому-нибудь потерять бдительность, как она сожрет несчастного с потрохами.

И нет в мире существа, способного противостоять этой неведомой силе.

А волны всё бьются и бьются о прибрежные скалы, на сотни лет, на века, тысячелетия оставляя волнующий след в душах людей.

Шаманские пляски

Вж-ж! – и она со свистом полетела вниз.

Вж-ж! – следом рванула другая.

Постой! – догоняет третья.

Влево, вправо, влево, вправо, вниз и вниз сползают они наперегонки друг за другом.

Стой! – вот кто-то резко пытается притормозить.

Бах! Бум! Брямс! А-А-А! Столкновение! Теперь уже слившись воедино, они несутся вниз с еще большей скоростью. Влево, вправо, влево, вправо! Тормози! А-А-А!

Всё... Приехали... Земля...

Казалось, что конец...

Но неугомонная сила природы заставляет их вновь и вновь описывать шаманские пляски дождя.

Случается…

Лезем уже девятую веревку, десятую, почти одиннадцатую… Вах! Вот и долгожданная вершина видна... Меня выпускают первой. Я ухожу наверх за перегиб на Яйлу и тут Наступил Приход! Предо мной возник босой человек в белом с нимбом над головой. Руки его были сложены у груди, а голова устремлена вверх. Он очень быстро шептал какие-то слова, а в глазах его сверкали слезы. Я уже почти приняла преклонную позу и сложила руки, как слышу: “Стоп! Снято! Всем спасибо за участие!”

Ну как апосля не пойти в двоечку, будь она даже седьмой за сезон, коли такое там случается?

М.

“Я сижу на огромном куске стекла, с трудом удерживая на нем все свои волосатые ноги, вокруг которых уже образовалась испарина заметная даже невооруженным глазом. Мое уставшее тельце мотало ветром из стороны в сторону, но дерзкое желание вкусить хотя бы еще разок то, что совсем недавно было так легкодоступно, выискивало из потаенных кладовых каплю за каплей силы, чтобы не отвалиться и не упасть замертво на пол.

Ах, как прекрасен был тот запах двора, сопровождавший меня, когда я летела на завтрак дабы вкусить яблочного пирога! И те звуки лиры, обволакивающие мое крохотное тельце в незатейливом танце дождя! Как изумительно красив был…”, - не успела она закончить, как огромная страница “Московских новостей” вмяла ее в стекло.

“На тебе! На тебе! Мохнатая тварь!” - орало остервеневшее двуногое создание, раз за разом метая кусок бумаги в сторону окна…

Стемнело. Сменился день и снова взошло солнце. А на огромном куске стекла все еще была испарина, заметная даже невооруженным глазом.

Штопор

У-а-а… Мальки, планктоны, кусочки водорослей, крошка зуба… Она делает еще один круг и снова плывет на меня… У-а-а… огрызок шнурка, полупереваренная голова какой-то мелкой рыбешки, кусочек хвоста, песчаная пыль… У-а-а…

Вот она переворачивается набок, потом на спину, ехидно прищуривает глазки и отвисшими плавниками почесывает брюшко. Потом вдруг как вскочит! и опять начинает зевать во весь рот… У-а-а… У-а-а…

Рыба в аквариуме Севастополя, выходящая из штопора (т.е. плывущая вертикально вверх) и одновременно зевающая на ходу. А рядом я, прильнувшая всеми своими глазами к стенке аквариума и остолбеневшая от увиденного в желудке жабродышащей.

П

Внимание! Внимание! Обратите внимание на экран! И десятки восторженных взглядов устремились на непонятное действо в маленьком ящике: странное Fe-рическое существо вцепилось всеми своими 20-тью ногтями в розовый хрящ, местами покрытый волосенками. Голова его охвачена безумием, глаза дики, конечности истомлены, а кровь скопилась за ушами. Секунда, другая, третья… минута… вот уже и хрящ проснулся: слегка дернулся вверх, потом вниз и волосенки за ним пышным шлейфом вверх-вниз, вверх-вниз, а оно все ни с места, словно боясь потерять равновесие, ведь каждый шаг может стать роковым (и тогда привет далекие предки!).

Тут камера делает общий план и существо понемногу превращается в некую фитюлечку, каких и так предостаточно у грязного панка, исколотого не только в ухе.

Крупным планом было снято ухо, на котором клипса в виде человечка обхватывающего раковину уха по канту