Итак, он сделал выбор,
Где от стрессов отдохнуть…
Он пережил развод,
депрессию, унынье.
На молоке обжегшись,
начал он на воду дуть,
И понял: жизнь бежит
по кругу на равнине.

А двадцать тысяч баксов
На любой трать интерес -
На рай морских курортов
И загорелых ножек.
Но он купил в агентстве,
Что везет на Эверест,
Пермит и кислород ,
И пару острых кошек.

Глаза закрыл, открыл -
Земля крутнулась на оси.
Так давняя мечта
Дает нам роль Колумба.
На высоте пять тысяч
Лагерь базы Ай-Би-Си,
И первые шаги
По ледопаду Кхумбу.

Стран разных альпинисты,
Разных наций здесь флажки,
И шерпы пьют в кругу
Чанг после перехода,
И по утрам надрывный
Кашель в спальные мешки,
И Эверест в глазах,
И сто ветров свободы.

Он вскоре стал как йети,
Обожжен и бородат.
Бил крючья и крутил
В лед ледобур, как штопор,
Вверху, где душит даже
Кислородный аппарат,
И не дают тепла
Пуховка и виндстоппер.

Но он глотал таблетки,
Свою слабость проклинал,
и лез на высоту,
Прошел ступень вторую.
И здесь из сердца ураган
Ту женщину прогнал,
Которой он болел,
И мучился впустую.

Глаза закрыл, открыл -
Земля крутнулась на оси.
Несчастная любовь
В путь гнала и Колумба.
На высоте пять тысяч
Лагерь базы Ай-Би-Си,
И первые шаги по ледопаду Кхумбу.

Стран разных альпинисты,
Разных наций здесь флажки,
И шерпы пьют в кругу
Чанг после перехода,
И по утрам высотный
Кашель в спальные мешки,
И Эверест в глазах,
И сто ветров свободы.

На предвершинном гребне
Одиночества дитя,
Шатался, падал в снег,
И вновь ходить учился.
Брел мимо тел замерзших,
Разговор их ощутя, -
Вот значит за какой он
Сервис расплатился.

Вершина Эвереста -
Снега белого коралл,
Он на нее ступил
Подошвою “Миллета”.
Одни нашел страданья,
А другие потерял, -
И вот из Катманду
Обратные билеты.

Глаза закрыл, открыл -
Земля крутнулась на оси.
Ну, что ж, прощай мечта,
Прощай звезда Колумба.
На высоте пять тысяч
Лагерь базы Ай-Би-Си,
И первые шаги
По ледопаду Кхумбу.

Стран разных альпинисты,
Разных наций здесь флажки,
И шерпы пьют в кругу
Чанг после перехода,
И по утрам усталый
Кашель в спальные мешки,
И Эверест в глазах,
И сто ветров свободы.

Кавказ Центральный застыл:
Два парня
На восхожденьи сорвались вниз.
Нам не узнать уж, кто первым падал,
Кто на страховке кричал: “Держись!”

Уже был рядом
Край неба синий,
И край ледового козырька,
И километр стены под ними,
И в лёд завинчены три крюка.

Сквозь ритм работы,
Сквозь утомленность
Мгновенье срыва летит, звеня!
И рвёт веревку, рвёт прочный пояс,
Рвёт веру в чудо: “Все, но не я!”

Паденье не задержал ни ветер,
Ни то везенье, что шло не раз…
Крюк вырван первый,
Второй, и третий
Поочередно, за шансом шанс!

Ракетой горы
Помчались в небо
И красотою затмили боль!
И наблюдатель, застывший немо,
На камни выронил свой бинокль.

А нам осталось
С бедой смириться
И думать: “Горы бросать пора”.
На спасработы не торопиться,
И душу вымотать до утра.

Но нам не взвесить
Покуда живы,
И нет, пожалуй, таких весов –
Цивилизации блеск фальшивый,
И без подделки алмазы льдов.

Спасенья руки
Лучи протянут –
Об них ты сердцем не обожгись.
Два сильных парня,
Два смелых парня,
Короткая, как восхождение, жизнь!

Мой друг, на горы зря не лезь,
Без воздуха там очень тяжко
И душит горная болезнь
С названьем ласковым “горняшка”.

С наклоном небольшим скала
Была, когда лез в первый раз,
Потом срывался на углах
Все более отвесных трасс…

А ставки, как в игре росли,
И в градусах стена росла.
За девяносто перешли,
И отрицаловка пришла.

И вот перед лицом твоим
Нависший каменный карниз.
Он отрицает эгоизм
И отрицает компромисс.

Ты в отрицаловку влюбись,
И отрекись от мелодрам,
И отвергай подъемы ввысь
По лесенкам и шлямбурам.

Свободным лазаньем идешь,
Подтягиваясь на руках,
Срывая с пальцев десять кож
На этих мрачных потолках.

А по ночам все снится сон,
Зацепки грузишь на скале,
Но словно злой аттракцион
Вся плоскость клонится к земле!

Нам исполненье сна грозит
На восхожденьи в миг любой,
Когда вдруг, взявшись за гранит,
С ним в пропасть валишься спиной.

В руках огромный скальный блок,
Но этот от стены откол
Ты оттолкнуть в паденьи смог,
И вниз он с грохотом ушел…

Веревка оборвала вдох,
Рывок, страховка, прочный крюк.
И ты повис, и видишь дно,
Живой?- кричит охрипший друг.

Смеются горы, как судьба,
Еще полезешь? -Да, хочу! -
И отрицаловка тебя
Похлопывает по плечу!

Когда столкнете вы
Катамаран на воду –
Заменит вам река
И тещу и жену.
Смыл бешеный поток
И годы и походы,
Ну, что ж, попытку мы
Берем еще одну!

Плавсредства, мужики,
Набиты не деньгами,
Но пусть вас сохранит
На черных бурунах
Игрушка-талисман,
Подвешенный на раме,
Да имя “Аргонавт”
На надувных боках!

Опять шумит в ушах
Воды свирепой нота,
А “бочки” и “котлы”
Нам весла рвут из рук.
Вот слалом на воде –
Поставлены ворота,
Рискован в них проход,
Как горнолыжный трюк!

Вода чиста, как спирт,
Нам пить – не перепиться.
Течение, как хмель,
Виденья выдает:
Дно манит наготой
Русалки серебристой,
Косматый водяной
Зовет в водоворот.

Но ты очнись скорей,
Гони виденья эти.
Не поцелуйся вновь
Ты с обливной скалой!
Остался камня след
На старом спасжилете,
Залатанный баллон,
Да легкие с водой.

На берегу весна
Вновь, как вино, забродит.
Но будешь ты не рад
Ни бабам, ни вину,
Пока не вспомнил ты
Все годы и походы,
Попытку у реки
Не взял еще одну!

У костра хохмы с ржанием детским –
Кто-то выдал опять, как всегда,
Анекдот о поручике Ржевском,
Как он с дамой гулял у пруда.

Ах, поручик, вы лебедем гордым
Стать хотели б? – спросила княжна.
Голым задом в холодную воду? –
Нет, увольте-с, я лучше вина!

Как я занялся водным туризмом
Это ж, братцы, отдельный роман:
Вижу, парни какою-то клизмой
Надувают свой катамаран.

Говорю им: - Возьмите в команду. -
- Наливай, - отвечал чей-то бас.
И, как Костя с Одессы в шаланду,
В лодку сел я тогда в первый раз.

Ах, поручик, вы лебедем гордым
Стать хотели б? – спросила княжна.
Без мундира в холодную воду? –
Нет, увольте-с, я лучше вина!

Ах, друзья, анекдот анекдотом,
А вода то и впрямь холодна.
Кверху дном лодка с переворотом
Меня сбросила в мир Нептуна.

Смутно помню в воде кувырканье,
Снял поток мне штаны, туфли две.
Проводила массаж и дыханье
Мне Наташка, их врач, на траве.

Пили мы за мое воскрешенье,
И не воду - я ставил коньяк.
К всей родне я вошел в одолженье,
И купил себе, братцы, каяк!

На Наташке, врачихе, женился,
Асом-водником стал без балды.
Но как в первом потоке крестился
Не забыть до седой бороды!

Ах, поручик, вы лебедем гордым
Стать хотели б? – спросила княжна.
В гидрокостюме в холодную воду? –
Сколько угодно раз, ну а после - вина!

Был Фрэнсис сыном пастора,
А Том – пастух в Йоркшире.
Друзья костел и пастбище
Сменить на шторм решили.

И в лодку сев рыбацкую,
Волне наперекор,
Плыть к кораблю пиратскому,
что б взяли их на борт.

Прощай же, юность в бедности,
Хоть жалко дом до боли,
Друг другу поклялись
Вернуться с денег сундуком.

Ведь в океане мировом
растворены все соли,
И золото растворено,
Как сахар в чае в нем.

Судьба закуролесила
По всем морям и странам.
“Пират” - звать судно Фрэнсиса,
Где стал он капитаном.

Он грабил горы талеров,
В стрельбе с ним равных нет.
И под камзолом прятал он
Взведенный пистолет.

На абордаже бил пистоль,
Как жокер, взятый подло,
Того, кто шел со шпагой
Драться с ним к лицу лицом.

Ведь в океане мировом
растворены все соли,
И золото растворено,
Как сахар в чае в нем.

И Том не зря подписывал
Пиратские контракты.
Лишился глаза в битве он,
А не от катаракты.

На бриге капитанствовал
С названием – “Корсар”.
Жег корабли испанские,
Как дым больших сигар.

Был лучшим фехтовальщиком,
Как молнии уколы.
И много желтых слитков
В его трюме под замком.

А в океане мировом
Растворены все соли,
И золото растворено,
как сахар в чае в нем.

“Корсар” напал на галион
Из Индии богатый.
Недобрым ветром принесло
Наперерез “Пирата”.

Так судьбы Тома с Фрэнсисом
Скрестились на волне,
И капитаны встретились
Вдруг в палубной резне!

Не поделивши галион
На две пиратских своры,
И не узнав, с проклятьями
Дрались в аду людском.

А в океане мировом
Растворены все соли,
И золото растворено –
На всех хватило б нем.

Клинки звенели быстрые
В дуэли той фатальной.
Но в Тома Фрэнсис выстрелил,
Курок нажавши тайный.

Сверкнул свинцовым заревом
До срока скрытый ствол.
И Том на Фрэ пал замертво,
Но шпагой проколол!

Друзья лежат безжизненно
На палубе тесовой.
Стекают струйки крови
Прямо в море ручейком.

Ведь в океане мировом
Растворены все соли,
И золото растворено,
И кровь в растворе том!

Морские истории –
в каждой загадка,
Была в акватории
Мэри-пиратка.

В костюме мужском,
С тесаком, с алебардой.
Считали дружком
Ее боцман с командой.

И сам капитан
Не сумел догадаться
С кем шел на таран,
С кем привык рядом драться!

Был кэп загляденье
Атлет – скандинав.
Как тень с ним везенье,
Как шторм его нрав!

А Мэри - красавица
В робе матросской,
В бою добываются
Бусы да кольца.

Она б в украшеньях
Предстать пожелала,
Команда в мгновенье
К ногам бы упала.

Но прочь сантименты,
Ведь их не продашь.
Пропиты браслеты.
И вновь абордаж!

И в зеркале сабель
Ее отраженье,
На ценный корабль
Возглавляет вторженье.

Упавшим от ран
Помоги кто-нибудь!
Расстегнут кафтан –
Боже, дамская грудь!

Как чайка растаяла
Женская тайна.
Клянусь, Мэри стала
Женой капитана.

Клянусь, уплыла
С ним за девять земель.
Их не развела
Ни волна, ни шрапнель!

Когда был в крови
Капитанский камзол,
Смогла подавить она
Бунт и раскол.

Рукою привычною
В пьяном дыму
Убила двух мичманов,
Лезших к нему!

Вот это любовь,
Саблей защищена,
Прочней парусов,
Крепче бочки вина!

Но скрылся бушприт
В океанском просторе,
Пеленки сушить
Мэри выпало вскоре.

Король всех пиратов
Простил (за доход),
И в новых палатах
Зачат новый род…

И в замке доныне
В сыром, родовом,
Висят две картины,
Темны от времен.

Портрет – блеск и лоск
Мэри-аристократки,
А рядом – холст
С вооруженной пираткой.

Кто нравится более? –
Скажете кратко:
Морские истории –
Это загадка!

Флаг с черепом и стаксель
Исчезли, как закат.
К пивной пришвартовался
Стареющий пират.

Остекленевшим взглядом
Сквозь кружку из стекла,
Он видит пьющих рядом,
И дальние дела.

То палубу напомнит
Стол струганый в пивной,
То пена в кружке словно
След пенный за кормой.

Никто вокруг не знает,
Что грязный старикан
В виденьях проплывает
Лазурный океан…

Друзей убили ядра,
А женщины в портах
Всегда бывают рядом,
Пока ты при деньгах.

Но золото с корветом
Нептун забрал на дно.
Есть мелкая монета
На пиво и вино.

Да что бы не глумился
Никто из пьяных рож,
В лохмотьях притаился
Его пиратский нож.

Тропическое солнце
По лезвию сверкнет!
А храбрость раз дается,-
Никто не заберет.

Сидит он, нем, как рыба,
Звучит моряцкий блюз.
На Мальту и Карибы
Один он знает курс.

И прочим на потеху
Все слушает, угрюм,
Он раковину с эхом,
В которой моря шум…

Когда злые тучи
Смахнут с неба глянец,
И вглубь субмарина акулой нырнет,
Все спрячутся в порт корабли, лишь Голландец,
Летучий Голландец на штормы плюет.

Была вся команда его странновата,
Любой закален, как дамасская сталь,
Но вот не любили земли те ребята,
Была их любовь –океанская даль.

Когда капитан набирал их по найму,
Стучал кулаком, (где был якорь), об стол.
И хрипло кричал про какую-то тайну,
С которой не стать им в порту на прикол.

Но были они
не из робкой когорты,
а каждый игрок в карты, в кости, и в риск.
И дружно послав сухопутный мир к черту,
Они навсегда от земли отреклись.

И правда, ведь суша – одна треть планеты.
Две трети – простор волн, соленых, как кровь!
И в жилах у нас волны плещутся эти,
И жить не дают, не покинув свой кров.

То прыгали в бой, стиснув нож меж зубами,
То в шторм попадали, без всяких надежд.
То шли королями морей, то рабами,
Впиталась в них соль от костей до одежд.

Готовил им кок
Макароны по-флотски,
А боцман свистел в свою дудку аврал.
Ворочал штурвал капитан философски,
И на горизонт юнга с мачты взирал.

Раскрылась тогда капитанская тайна,
Когда стала им вся стихия, как стих.
Они не могли больше без океана,
Но и океан уж не мог быть без них!

По слухам плывут сотни лет они где-то,
Так Бог им судил – в море ад и Эдем.
Все в тине борта, и хохочут скелеты, -
Под парусом сгнившим тоски нет совсем!

Летучий Голландец!-
До пят холодеет
Матросик, представив корабль мертвецов…
Нет! – Это бессмертная странствий идея,
Кто уши имеет, слыхал ее зов!

Через полюшко в горохе
Проходили скоморохи –
Все потешники, танцоры да клоуны.
Посреди полей и пашен
Бедняку разбой не страшен,
Да и с ними был медведь дрессированный.

Встречно едет через жито
Воевода с грозной свитой
На охоту и для увеселения.
Он перчаткой золотистой
Подозвал к себе артистов,
И велит им показать представление.

По лужайке, как по сцене,
В пляске выбросив колени,
Плясуны прошлись под стук ложек крашенных.
Насмешил до слез Петрушка,
Кланялся медведь всем с кружкой,
Лес шумел от голосов, песен слаженных.

Ай потеха, ай забава,
Но один стрелец кудрявый,
Видно хмель сыграл с ним шутку, бахвалится.
И глаголит: - Легче меди
Я согну в борьбе медведя! –
Воевода ж одобрительно скалится.

Музыканты замолчали,
А стрельцы по кругу стали –
В центре зверь и тот хвастун не ко времени.
Мишка сразу и не понял,
Кто сдавил его и обнял, -
Осерчал, и лапой двинул по темени.

Раздробил ума палату,
Мишку колют все булатом,
Он рычит, хребты ломает им дюжие.
Оказались скоморохи
И в бою не так уж плохи,
Ловко бьют стрельцов, схватив их оружие.

Хватит щи хлебать лаптями,
Стали караси ершами,
Вот так сцена – прах и кровь за кулисами.
Замертво лежит пол свиты,
Скоморохи перебиты,
А медведь в леса сбёг раны зализывать!

Не ступал за дверь полгода
Из хоромов воевода,
И все снились ему лапы медвежие.
Гусли звонкие, играйте,
Люд потешный поминайте,
Да и время то, дремучее, прежнее!