"Горы в фотографиях" - это любительские и профессиональные фотографии гор, восхождений, походов. Регулярное обновление.

Вместо вступления

А теперь все, нет ничего, пустота, только крутятся в голове осколки воспоминаний, хибинские осколки...

Вот так вот мрачновато и замысловато начал я своё повествование, назвал его “хибинские осколки”, добрался до середины, а потом бросил и написал совсем другую историю.

Вместо эпиграфа

Отделение разрядников под руководством инструктора Ольги Румянцевой технично сходило непростую тройку.
или
Отделение разрядников под руководством инструктора Ольги Румянцевой непросто сходило техничную тройку.

Сергей Бычков, избранное

Поезд
Поезд как в тумане, только выбрался из гриппа, колбасит. Олька все еще болеет.

Серега Бычков с вечным вопросом когда же уже будем есть... Студенты, аспиранты – эти страшные люди, всю дорогу обсуждаются вопросы химиии, биологии, строения молекулы атома углерода, солирует Востриков.

Эти научные диспуты потом продолжатся в хибинской столовой. Чувствуешь себя полным идиотом и бездарем, что уж там говорить: даже игра в дурака была переименована: “... Во что играете? Да в Олега Гудилина играем, он у нас все время в дураках остается.”

Чтоб хоть как-то развить умственные способности изучаю карелофинский, это дело необычайной важности. Скажет тебе инструктор: ” А теперь парень йок”. Другой бы испугался, а ты спокоен, знаешь что Йок это не п...ц вовсе, а РЕКА на местном наречии.

Скальноснежные
Кто может похвастаться, что ходил на скальные занятия с веником, что видел инструкторов подметающих отвесные тридцатиметровые скалы как заправские дворники? А нам вот подарили этот праздник жизни под названием расчистка скалодрома.

Странное дело привычка к высоте, сначала с замиранием сердца идешь по перилам вдоль обрыва, а через день-два свешиваешься с этого обрыва, прощелкиваешь самостраховку в шлямбур, и нормально тебе...как будто всю жизнь так бегал.

Вообще, для меня самое важное было не физическое напряжение, главное сломать в себе страх, страх перед стеной и метрами, которые остались внизу. И я его сломал, помог Ванька Востриков, который буквально заставил меня пролезть сложный (не только для меня, но и для большинства из нас) маршрут по стене. Когда я после этой стеночки вылез на площадку (где Ваня как обычно рассказывал мне, что надо бы меня столкнуть вниз, выщелкнуть страховку и т.д), что-то внутри меня перевернулось. За это “что-то” я готов был простить Ваньке его вечное занудство и торможение, обостренное усталостью, его вечные проверки станции на прочность, повисание на ней со словами: “если станция не держит, то мы все равно рано, или поздно улетим”.

После той стеночки я понял, что “могу ходить первым” – строчка из чьей-то альпинистской книжки, кажется Ольгиной.

А еще команда, наша ураганная команда... прошлым летом в Безенгах Серега Бычков матерился: да вы, вы должны быть вместе, вместе радоваться и огорчаться, вместе пить, есть жить одной жизнью, вы же ОТДЕЛЕНИЕ...а мы ходили и посмеивались над полоумным инструктором, который уже успел нам поднадоесть, нам, приехавшим отдохнуть, приятно провести время. Нам пытались насадить что-то чуждое, а мы были сами по себе, нам и так было покайфу без этого вашего коллективизма...

А здесь в Хибинах у нас родилась команда, родилась...наверное когда начали, как это там называется?... вспомнил: “отрабатывать технику взаимодействия связок”. Когда начали ругать и материть друг друга за раздолбайство, когда Саня Иванов валялся сдернутый с трехметровой высоты на полку, валялся и сквозь боль в спине смеялся: “вот ведь выбрали жестко, сволочи, ну, Олька, удружила, ну команду дала”. Когда осатанелые от подъема связка по связке в снежном кулуаре мы один за другим начали срываться, чтобы проверить надежность станции. Когда добрый Ваня со словами “сейчас я тебе помогу” выдернул Ирин ледоруб, и Ира полетела на меня вместе с перилами и двумя Сашами, идущими по этим перилам. (кстати, удержал я их на одном ледорубе, склон не очень крутой был). И уже не было ничего неестественного в словах Оли: “Вы же команда, учитесь чувствовать друг друга”, все как-то само пришло.

А потом закрутилось-завертелось, стали мы ходить горы...

Лирическое отступление или Просто жизнь
А еще мы жили на базе, с горячим душем, теплыми комнатами, столом для пинг-понга. Жили очень как-то по-домашнему, наверное, поэтому потом так не хотелось уезжать. Это был какой-то такой корабль, плывущий по хибинам, корабль со своей обособленной от остального мира жизнью. Вот маленькие кусочки из этой странной жизни:

В коридоре у теннисного стола притулился Юра, что-то шьёт. “Юрка, ты чего здесь?!”, “В комнате Коля спит, я стараюсь ему не мешать”, - бормочет он

Ваня – Ваня у нас весь красный, красная куртка, красное лицо, каждый день заливает в бутыли красную жидкость. “Гибискус”, произносит он загадочное заклинание, “эритроциты будем повышать”.

Разгадываем с Саней Ивановым кроссворд в местной газете. “так, предмет с четырьмя ногами, прототипом для которого послужили животные?” ,“Табуретка!!!!!!!!!!!”, “Подходит!!!!!!!”

Возвращаемся с занятий, нас встречают дети, разодетые в наши рубашки. “У нас представление, как в цирке”, - кричит Санька Румянцева. “Я клоун, а вот он – он конь в пальто!”

Собираем с Олькой красивые камушки. “Тут вот в прошлом году была помойка, я на ней целую груду красивых камушков нашла”, сосредоточено ползает по полянке Оля, - “а вот какой замечательный пригорочек, всякие разные камушки на нем, ох их тут сколько...слушай да этож наверное альпийская горка...как бы нам директор базы по голове бы не настучал бы...собирай скорей камни и пошли”, обернувшись мы увидели улыбающегося сквозь сигаретный дым Серегу -директора базы. Потом на празднике жизни в конце сборов он подарил Ольке камни, наверное, боялся, что та, ночью перед отъездом все ж таки разберет его любимую горку.

Тахатар, Вудъявр чорр чорр чорр
На скальные с вениками ладно, на единичку мы пошли досками

Пришла Ольга: “Мы на гору первые идем!!!”

Сразу обрадовал Игорь: “Раньше были снежные мосты через речку, а теперь не знаю, как переправляться будем”.

Ну что нам кабанам, собираем на окрестных помойках доски для моста. Саня Иванов убегает смотреть на ручей (километров шесть бежать, неплохая пробежечка перед горой), провожаем по-доброму: “надо бы ему еще рюкзак дать, а то здоров больно, уморит всех на горе.”

Доски тащить неохота, издеваемся над Бычковым: “мы, Серег, мост разберем, когда обратно пойдем, сами свой будете строить.” “Если моста не будет, каждый получит в пятак, персонально”, - огрызается тот.

Единичку (Откол) бежим бодро, длинный пешкодрал и одна веревка, обратно с Перевала Географов катимся по снежному склону - не прошли даром снежные занятия.

Потом двоечка А, тот же подход, тот же цирк, длиннющий пешкодрал по снежному кулуару, метровый карнизик – вершина, смотрим на друг друга, ощущение такое, что нас обманули, украли гору и теперь сидят где-то за углом и смеются втихаря.

И тут началось: “Мы сюда горы пришли ходить, а не ерундой заниматься, завтра идем двойкуБ, послезавтра тройкуА, послепослезавтра...”. “Ничего вы не идете, никакой тройки, день отдыха, двойка Б и, может быть, потом еще одна...”, - все растеряно глядят на Ольгу, и это она сказала!!! “Как же это, ведь ты же наш инструктор, ведь мы же можем, да ведь ты же видишь, у нас же получается!!!”

А дальше начали давить: “когда идем тройку? А какую троечку идем? Оль, мы, когда на троечку пойдем, тебе что на завтрак приготовить?” Ха, не на ту напали: “Достали, если будете продолжать - вообще кроме одной 2Б ничего не пойдете”, - мрачно фыркает инструктор.

С 2Б вернулись разрядники, вечером разбор, Серега (их инструктор) спокойно и обыденно произносит: “Это была обычная двойка, обледенелые полки, поэтому надели кошки, эээээ, то что творилось на маршруте говорит о том, что отделение не готово идти на гору сложнее второй категории трудности”. Потом были подробности, но эти его слова запомнились, как-то уж очень смахивали на приговор.

А на следующий день 2Б, туже самую “По рогам”, пошли мы, и это было здорово, чего там только не было.

Еще под маршрутом мы с Саней Ивановым засекли то место, где разрядники ошиблись и ушли вправо на опасные узкие полки, вместо того, что бы спокойно, почти пешком уйти влево. Обсудили, как мы пойдем…

На полку перед развилкой я пришел первым, сделал станцию. “Куда дальше?”,- улыбается Ольга. “Направо”, - уверенно отвечаю я. Прибегает Саня:” Ну что, куда пойдем?” ,“Направо”, “Да, пожалуй так полегче”, - бегло осматривается Саня и уходит вправо.

Ушел он недалеко, на полверевки, заложился за здоровый живой бульник (разрядники на нем пытались станцию соорудить), вышел на лед...короче он вернулся, вернулся со словами: ”Чуть не родил ребята, туда-то легко, а вот обратно – чуть не родил.”

Дальше мы веселились около небольшой стеночки с внутренним углом, первым полез я, поставил ногу на станцию, и тут под Олины крики:”Толкай, толстого, толкай, а то он упадет – всех нас передавит” три пары рук приперли меня к стене, я вышел на одной ноге и завис, трясясь от смеха, если бы не френд, который я успел воткнуть, упал бы я на них, как пить дать упал.

Очень долго не было Сани Иванова и Маши, потом пришли, Саня давился от смеха: “я ей говорю, ну не можешь прожумарить, встань мне на голову, а она как встанет...хорошо руки успел в края каски упереть , а тоб точно шею свернула”

Потом, мы с Саней выйдя на гребень делали станции, тянули перила, пока вдруг не обнаружили, что делаем это на ровной площадке, увлеклись...

Отличились все, на спуске, насмотревшись, как мы ловко спускаемся на пятой точке по снегу, Маша тоже поехала по склону, проехав метров 100, она увидела впереди камни, и глаза ее расширились от ужаса. “Зарубайся”,- заорали ей, “а как это?”, - донеслось в ответ. Только вес двух Шуриков: Иванова и Паршина, накрывших Машу своими телами, смог остановить полет этой смелой девушки.

Вернулись мы на три часа раньше вчерашних разрядников, взвинченные собственные подвигами. Заряд на тройку был такой, что хоть прикуривай от нас, как сказал потом Серега Бычков: “Не пустить этих ребят на тройку было нельзя, убьют”. И инструктора сели на тренерский совет, шел этот совет в Филях два часа, а может и больше и ... тройка случилась...

Тройка (Большой Вудъявр)

“На Кавказе я не видела таких сложных троек”, “Турчаниновское отделение в прошлом году вышло на вершину в три часа ночи”, “С вашими темпами мы выйдем на вершину к утру, если вообще выйдем”, “Да там один подход стоит хорошей двойкиА” – все это мы выслушивали от наших любимых инструкторов в ответ на наше “ХОТИМ ТРОЙКУ!!!!!!!!!!!”.”Я там в прошлом году ночевал, теперь ваша очередь, я больше не хочу”, - улыбался Директор, когда стало ясно, что мы идем. “Обед готовьте, мы к обеду вернемся”, так ответил им Саня Иванов за нас за всех. (железо однакож собрали мы как водится со всего лагеря, чтоб тяжелей тащить было наверное, чтоб слишком рано не вернуться).

Нас было шестеро, страна должна знать своих героев. Только что закрывшиеся: Я, Ванька Востриков, Саня Иванов и безенгийские разрядники: Коля, Юрец и Дима.

Утро, -10 градусов этого самого цельсия, пурга, грустнобезысходные лица инструкторов. Обвешанный железом как ёлка Ваня (наверное спал в беседке и с ледорубом), динь динь динь – бьется жумар о восьмерку.

Серега Бычков с надеждой: “а может...”. “Тройки ходят в такую погоду, этож не дождь”, - бодро отзывается, остающаяся на базе Изольда Эдуардовна, - “удачи вам ребятки”.

Подход, тропим, одели кошки, голос Коли: “а вы всегда так на подходе бежите? нас учили силы для маршрут экономить”, “В Москве надо силы экономить, подсунули разрядничков, набрали по путевкам”, - подбадриваем мы себя, подшучивая над безенгийскими разрядниками.

Пришли, ничего себе гребееешочек, пришли...ушел я на первую веревку. Удивительное ощущение, когда руки, которые только что отмерзали даже в перчатках, не чувствуют холода и боли соединяясь с ледяными скалами. Через метров 35-40 упираюсь в стену, полез в лоб – упал, аккуратно траверсом над обрывом, руку целиком в трещину, так, еще шажок...что произошло дальше я в первую секунду не понял, помню только ощущение полета и боль в спине при падении. Нет, не улетел, что-то отбросило назад на полку к только что положенной закладке, разбираться некогда, веревка продолжает отчаянно тянуть вниз. Упираюсь ногами, кладу еще закладку, вщелкиваю, держу, ору “выдай!!!!!” – глухое молчание, только воет ветер, слова разбиваются о перегиб, веревка натягивается сильнее.

Через несколько минут метрах в шести от меня появляется рука с жумаром, а за ней голова Сереги Бычкова, Серега глядит на меня и с болью в голосе за происходящее спрашивает:” А ты про перила говорил что-нибудь...так, ясно...убил бы того, кто мне в ухо сказал – перила готовы” А может это дворник был? Траля ляля ляля.

Ну а дальше я сделал станцию, бодрым криком вызвал наверх по перилам Саню Иванова, тот перед тем как уйти дальше, крикнул Ольге...”перила свободны!!!”, а Серега все стоял где-то за перегибом на маленькой полочке и плакал нецензурными слезами: ”Эти люди не понимают, что происходит!!!!!!! Они дадут мне дойти до станции или нет!!!” А люди все шли и шли мимо...

Еще на базе, когда наш Директор подробно расписал нам весь маршрут по веревкам с точностью до метра и градуса, мы, восхищенные его памятью, долго пытались подгадать так, чтобы на семиметровую стеночку, которую можно было пройти только с ИТО, лез Дима Олеринский. Просто дома, на стендах он был, пожалуй, сильней всех нас.

Но вышло по-другому...

...директорское описание маршрута...короче, если бы мы не нашли контрольный тур с запиской Игоря, мы бы решили, что он был в прошлом году на другой горе.

... семиметровая стеночка - она была на месте...

...Дима...когда я пришел на станцию, он уже слез со стены... не заладилось

на стенку ушел Ваня, раздетый почти до трусов, но с неимоверным количеством железа. А дальше были крики Сереги Бычкова: “Ваня стой! Ваня положи что-нибудь! Бей крюк, бей крюк я тебе сказал!!!!!!!!!!” А класть было некуда, а бить крюк… бить крюк он не стал: “Сорвался бы я с этим вашим крюком....” А потом он долез, так ничего и не положив, а Серега облегченно вздохнул: “Долез мерзавец, теперь не уйдем, теперь до конца придется идти...”

А дальше, дальше была работа: страховка, жумар, педалька, два рюкзака за спиной, дикий ветер и снег идущие вверх. “Кажется мы вниз лезем”, - произнес кто-то, наблюдая перчатку, которая противно всем законам гравитации улетала к вершине. Из щели в стене неожиданно потянуло сигаретным дымом - удивленно переглянувшись, обнаруживаем в маленьком гротике Ольгу. Так всего семь веревок, с половинкой.

Три веревки иду последним, идется бодро, но непрерывно понимаю, с “нижней” здесь все по-другому. Ладно, отдохнули, пора опять первым пробежаться, на станции Юра.” Могу обрадовать, в десяти метрах вершина, Саня уже там”, - огорашивает он меня. На часах 18.30 вот тебе и заночевали.

Погода дает нам еще один шанс остаться на горе, на плоской вершине неистовствует ветер, Диму сбивает с ног и тащит, рюкзаки приваливаем камнями, то и дело порывами опрокидывает на землю. То и дело падая, тянем перила на ровном месте, посылаю по ним подальше от края вновь приходящих. Наконец собрались. Ольга с Серегой погоняют: ”идемте, потом съедите свою шоколадку”. “Сами идите, мы взошли, дайте почувствовать!!!”. Стуча зубами, инструктора уходят в пургу, отпустив их шагов на 500, поднимаемся и мы: ”не бросать же этих олухов”.

Медленно, под углом 45 градусов боремся с ветром, в пяти метрах ничего не видно, идем по быстро исчезающим следам, вдруг они резко поворачивают. “Куда это они”, - изумляется Востриков, глядя на компас:” перевал же не там”. Докричаться невозможно, сквозь ледяную крошку постепенно сокращаем расстояние, как оказалось бесполезное усилие, они не слушают...у них свои загадочные ориентиры. Потом компас, как бы осознав свою ненужность, выпрыгивает из рук, и несется вниз по снежному склону... а мы, мы дали здоровенный крюк, но это уже ерунда, главное мы сделали ЭТО, сделали нашу первую ТРОЙКУ.

Снова поезд

Обратно не хочется до невозможности, тлеет надежда, что вот вот и что-то помешает уехать, вот сейчас что-то случится. Нет, ничего не происходит, мы в поезде: ”А в Москве наверное +20 и все безобразно зеленое, кошмар”

Купленный ящик пива, это почти вся наша еда, каждый, кто осмеливается достать жалкие съедобные остатки, собирает вокруг себя толпу сочувствующих помощников, удивительное единение душ.

На платформе стоит Серега Бычков, держит за хвост здоровенного копченого налима. “У налима”, - задумчиво рассуждает он: “самое вкусное – это голова”. Через минуту вокруг плотное кольцо: ”Серег, а зачем нам его в поезде есть, опять же все рыбой провоняем, перепачкаемся, а давай его прямо здесь......”

На платформе стоит Серега Бычков, держит за хвост скелет здоровенного копченого налима. “Даааааа, голова конечно осталась”, - задумчиво рассуждает он.

Люди из далекого Мурманска едут в Москву на чемпионат России по футболу. Один из них с криками “как же ты на него похож” бросается на Ваню, признав в нем какого-то футболиста. “Он наверное как ты, не бреется и не стрижется перед игрой!!!”, - счастливо лепечет парень.

Люди едут на футбол, в Москву... тут действительно тепло и безобразно зелено, хорошо хоть заморозки по ночам.

Мы вернулись