Каравшин, Памиро-Алай / Горы мира / Mountain.RU

Авторы: Рыльский Илья, Белоусов Владимир, г. Москва

Каравшин – ущелье, расположенное в Туркестанском хребте (Памиро-Алай) в Баткенском районе Ошской области Киргизии. В верховьях оно делится на ущелья Ак-Су и Кара-Су. В ущелье Ак-Су расположены пики Ортотюбек, Слесова, Птица, 4774, 4810. В ущелье Кара-Су расположены пики Асан, Усен, все тот же великий и ужасный 4810, 1000-летия крещения Руси, Пирамидальный, Желтая стена и К.

До 2000-го года в Каравшине все было спокойно. В 1999 там проводился чемпионат по альпинизму, была куча народа. Затем произошла серия инцидентов, в результате которых посещать этот район перестали. Так, например, в 2000-м году некая группировка моджахедов пересекла границу Киргизии и Таджикистана, проходящую по туркестанскому хребту, с целью в дальнейшем попасть в Узбекистан. Зайдя в ущелье и увидев по дороге лагерь американских альпинистов, находящихся на восхождении на стене пика Желтая стена, они не замедлили захватить их в плен, из коего американцам чудом удалось вырваться. На своем пути в Узбекистан моджахеды вырезали 27 пограничников, но, видимо поняв, что добраться до цели им не удастся, повернули назад, обильно минируя путь своего отхода.

После этого из Каравшина альпинистов как ветром сдуло. До сих пор многие считают поездку туда весьма небезопасным мероприятием. Якобы, в 2002-году, по информации ошской турфирмы, в Каравшин приезжали чехи. Правда, неизвестно что они там ходили. Во время нашего пребывания в ущелье мы повстречали там сразу две группы немцев. Одна из них – конные туристы (настоящие бюргеры – с усами и запахом пива). Вторая была спортивнее – четверо альпинистов, приехавших сходить “что-нибудь несложное”.

Кое-где в ущелье тропа просто усеяна автоматными гильзами; Руткевич нашел даже обрывок пулеметной ленты. Погранцы на заставе на вопрос “Мины в ущелье есть?” отвечают: “Не знаем… Мы свои уже сняли…”. В принципе все спокойно – народ с заставы в 20 километрах ниже по ущелью постоянно шарится по ущелью, сидит в засадах и заходит попить чайку. Кстати, на заставе нет гитары. Тот, кто снабдит их ею, станет пользоваться уважением и будет объявлен сыном бога живогоJ .

Кроме гильз, о событиях трехлетней давности напоминают баулы снятых с Желтой стены американцев. Они висят метров на 150 ниже гребня Желтой стены, и видны невооруженным глазом. Что в них – можно лишь гадать, однако все дружно сошлись на том, что добра в них – навалом. И все – непременно от North Face да от Black Diamond.

Поскольку в выезде должны были участвовать товарищи с различными уровнями подготовки, потребовалось найти маршруты попроще. Описания были предоставлены Владимиром Николаевичем Шатаевым, пошедшим нам навстречу: описания были выданы “на вынос” для сканирования, за что хочется сказать ему огромное спасибо.

Было отсканировано 29 описаний маршрутов до 6А категории трудности включительно; брались только описания маршрутов, проходимых без платформы. Фотографии – цветные или черно-белые (в соответствии с исходником), тексты – в виде сканированных растров. Набор, естественно, не полный, описаний маршрутов 6Б нет, но для выезда в район средне продвинутой группы– вполне достаточно. Герои, идущие 6А с платформой или, тем паче, 6Б, встречаются нечасто.

В общем данные записаны на компакт; всякий желающий его заиметь может получить его в обмен на пустую болванку и 5 бутылок пива J . В настоящий момент готовятся более свежие описания маршрутов 5А на Желтую стену и 6А на Асан (Погорелова).

Маршрут заброски в район был выбран следующий - Москва (аэр. Домодедово) - Бишкек (Киргизия) – Ош (Киргизия)– Ворух (Таджикистан) - Базовый лагерь (ущелье Кара-су).

Авиабилеты: 320 баксов туда обратно, 25 кг багажа разрешается. Авиакомпания: ИТЭК-Эйр (Киргизия), самолет – супер-стар, но летает. Газ, еда и часть снаряжения ехали по железной дороге с проводниками: за 120 кг груза (неофициального) было уплачено около 50 $. Поезд ходит 3 раза в неделю, идет 73-74 часа. Наш поезд уходил около полуночи в четверг, а в воскресенье в четвертом часу ночи он уже был в Бишкеке. Без приключений. Совет: тара должна быть очень прочной, а баллоны с газом – закопаны поглубже.

“Газель” от Оша до Бишкека, пойманная самостоятельно - 6500 сом. Из Бишкека в Ош – не знаю, но возможно, больше. У нас все было заказано заранее, и потому было дороже. Легковая машина Ош-Бишкек – около 2500 – 3000 сом, УАЗик “буханка” - 5000 сом. Ехать от Бишкека до Оша – 12-14 часов (без поломок).

От Оша до Воруха ехать 10 – 12 часов (зависит от степени торможения на таможнях). Если у вас есть гитара, то таможни проходятся как-то проще. Вообще лучше ехать днем, да пораньше – вечером, после 18.00, начинаются непонятные напряги – то окажется что граница ночью не работает, то начальник погранотряда, у которого надо подписать групповой пропуск, куда-нибудь отвалит.

В Ворух мы ехали на КАМАЗе-вахтовке, где трясло всех нещадно. Это транспортное средство доезжает только до нижнего, в 4-5 км от Воруха, урючного сада. Далее дорога становится для него слишком узкой. Выше часть нашего груза заехала на “Козле” (ГАЗик), мотоцикле и ишаках, взятых там же, в Ворухе. Но за это пришлось платить отдельно. “Козел” доезжает до моста – примерно в километре от погранзаставы. Погранцам (в подарок) рекомендуется взять пузырь-другой водочки. На заставе есть рация и подготовленная для посадки вертолета площадка. Вертолет, якобы находится в Оше. Так что, теоретически, его можно использовать для срочной эвакуации пострадавших. Точно не знаем – не проверяли…

Мост через реку Каравшин

Основные места на 50-км пути от Воруха в базовый лагерь: нижний урючный сад – в 5 км от Воруха; большой мост через реку – в 2-2.5 часов хода от урючного сада; средний урючный сад, где расположен родник – еще 3 часа хода, погранзастава – еще 2.5-3 часа, верхний урючный сад – еще 2 часа. Ночевали мы в верхнем урючном саду, где можно и фруктиков поесть, и целый полк расквартировать. Ночевать также можно у погранцов (если те позволят), и у родника (возможны проблемы с местами под палатки). От верхнего урючного сада до базового лагеря – около 5 – 6 часов хода.

Обозначенный почти на всех картах населенный пункт Каравшин находился в 2 часах хода выше верхнего урючного сада: в 1948-1950 г.г. жители были выселены вниз “с целью улучшения условий жизни”. Ныне здесь находится несколько десятков разрушенных домов или их остовов. У слияния рек Ак-су и Кара-су, чуть выше бывшего поселка, в кошах, отстоящих на километр, поселись две или три семьи: есть скот, видны небольшие участки обработанной земли. Еще выше, в Кара-су, летом живут чабаны со своими семьями.

Основная масса груза обычно все же едет на ишаках. Ишак везет 50-60 килограмм; если вам говорят, что столько грузить нельзя – не верьте, просто хотят чтобы вы взяли больше ишаков. Вьючка: либо 2 рюкзака по 30 кг, либо 3 по 20; это обычно требует использования дополнительных мешков, которые нужно взять с собой заранее. Лошадь везет примерно столько же. Местное население, в принципе, может предложить какие-нибудь мешки или переметные сумы, но нужно предельно хорошо помнить, что и куда вы клали, поскольку потом вещи могут “бесследно исчезнуть”. Не стоит оставлять грузы без сопровождения – в целом все доедет, но внутри доехавших баулов чего-нибудь не окажется. У нас так сперли 50 метров веревки.

По ходу движения ишаков приходится менять. Погонщики и ослы из Воруха чаще всего не ходят дальше погранцов, а чабаны с верховьев ущелья могут не пойти ниже урючного сада. В среднем ишаки нам обошлись в 800 рублей (от Воруха до базового лагеря): здесь уважают российские деньги. Думается, что при увеличении количества приезжающих эта цена упадет вдвое.

Спуск вниз, от базового лагеря до Воруха, возможен за день, но для этого нужно договориться, чтобы у родника (4 часа хода от нижнего урючного сада, куда может прийти машина) вас встретили с ослами. Или чтобы машина подъехала к мосту у погранзаставы.

Местное население трепетно относится к веревке. Можно встретить ишака в сбруе из стропы Black Diamond. Ценятся пластиковые бутылки, кепки, старые рюкзаки. И каждый хочет чтобы группа ему что-то подарила. Для утоления этих желаний рекомендуется взять метров 40 нетолстой коломенской статики. Ну, и прочих подарков аборигенам. На всякий случай…

Лагерь мы ставили в получасе ходьбы вверх от последнего моста через реку. Здесь – замечательная поляна, ручей с возможностью неэкстремального купания. Кругом – лес, чистый, хвойный, хорошо и жарко горящий. Обед и ужин традиционно готовились на костре. Метрах в 100 выше лагеря немцы натягивали короткую, 5-6 метров переправу через реку: обход через мост занимает больше часа. Выше лагеря есть приемлемая стена, где мы проводили скальные занятия; организация верхней страховки на ней может занять много времени.

Само ущелье Кара-су – место довольно населенное. Во время нашего пребывания чабаны жили: в 15 минутах ходьбы ниже по ущелью стоял один кош, у моста в получасе – другой, еще в полутора километрах – третий. Итого – человек 20 народу. Плюс по ущелью все время ходили (по 2, по 3, по 5-7 человек) погранцы; по виду – типичные чеченцы, от которых их отличают номера на автоматах, видимые с близи.

Кроме людей, в ущелье полно коров, оставляющих после себя “такие ужасные вещи..!”.

У чабанов совершенно реально договориться о поставках лепешек, молока, айрана и всего такого. Можно, наверное, и барана купить, но мы не пробовали.

Принимая все это во внимание, лагерь без присмотра лучше не оставлять.

Соседнее ущелье, Аксу, где расположены Слесова, Птица и остальные знаменитости, совершенно безлюдно. Встречающиеся в лесах по берегам реки коровы довольно дики, поселений здесь нет.

Восхождения планировалось проводить 3-мя независимыми группами.

Первая группа – Новиков Александр, Белоусов Владимир, Добринский Павел, Рыльский Илья.

Вторая группа – Руткевич Александр, Калюжный Вениамин.

Третья группа – Алферов Иван, Петрусенко Алена, Глебова Юлия.

Ущелье Кара-Су

Для разминки первая группа задумала совершить восхождения на п. “Желтая стена” по маршруту (5А), независимыми связками и в разные дни. В первую очередь связка Белоусов -Новиков, после нее – связка Добринский - Рыльский. После чего планировалось отдохнуть и совершить восхождение на Асан по маршруту Погорелова. Далее, при наличии времени – что-то еще.

В то же время вторая группа независимо от остальных должна была выбрать для себя объект для восхождения сложностью 4А-4Б и сходить его за первые 4-5 дней, а потом дойти и до 5А-5Б. Далее планы расплывались в тумане.

Третья группа при условии нахождения в лагере дежурных восходителей, должна была за весь период совершить несколько восхождений 1Б-2Б.

Связь между группами планировалось осуществлять с помощью портативных радиостанций “Icom – F21”.

Баклан – бауманский альпинист
Шнобель – нос.
Грызла – челюсти (основная часть ротовой хлеборезки).
Ворч – процесс тихого злопыхания и неконструктивного сотрясания воздуха.
Хавка – пищевой материал. Употребляется перорально.
Кремнежка – неадекватное напряжение силы воли с целью проверки крепости мышц, костей, снаряги и т.п.
Кан – котел.
Дубак – когда очень холодно и всем все влом.
Девайс – приспособление, устройство, предмет.
Фича (от feature) – небольшой девайс
Хаулер – девайс для вытягивания баула: ролик со стопором; еще так называют граждан, занятых тяганием грузов по перилам.
Тиблок – девайс для подъема по веревке (для любителей заменять лишний вес на лишний геморрой).
Мегадевайс – нечто, обладающее чудесными свойствами. Примеры мегадевайсов: Кольцо Всевластья, куртка из гагачьего пуха, швейцарский нож с 52 лезвиями, камалот под камин шириной в полметра, супер-гекса весом в полкило..
Титановое очко – мифический мегадевайс, которым, по идее, должен быть оснащен настоящий альпинист.

Примечание: комментарии курсивом на сером фоне – от Вована Белоусова. Текст курсивом – подуманное, но не сказанное… Остальное – просто текст.

Зима прошла для бауманских альпиндяев неудачно - никто ничего не сходил: то погоды в Домбае не было, то в Гималаях расклад не тот. Для скорейшего излечения больного – бауманской альпсекции – требовалось что-то делать. Консилиум спецов среднего пошиба (в лице Новикова, Белоусова, Добринского) настаивал на шоковой каравшинотерапии и интенсивном стенолечении. Наиболее радикальные эскулапы рекомендовали использование сильнодействующих средств – вплоть до применения препарата “4810”. Их охладили: больной мог запросто загнуться. Отсутствие платформы, опыта и титанового очка – серьезные противопоказания против таких методов.

В итоге все сошлись на рецепте: “Асан, 6а, м-т Погорелова от 1986 г., в течение 3-4 дней. Дозировка – кто сколько сможет”. На том и порешили.

Оглядываясь назад, нужно отметить, что уровень мозгов, залитых в черепа членов секции, находится все же низковато – где-то пониже шнобеля и повыше грызел. Группа, в итоге сходившая “шестерку”, состояла из трех второразрядников и одного перворазрядника. Рулил второразрядник Новиков. Маршрутов шестой категории до этого никто не ходил. Правда, у отдельных товарищей было уже схожено по паре зимних “пятерок”, Хан-Тенгри, и прочие пупыри, которыми они уже который год безуспешно пытаются закрывать первый разряд.

Снаружи палатки - из-под растянутого рядом кухонного тента - донесся звон мисок. В мутных, вязких мозгах завхоза сквозь сон мелькнула мысль: “Корова!.. Опять!… Залезла, стерва…”. Веки безуспешно попытались открыться, тело на автомате бросилось к выходу, мозг еще раз прокрутил врезавшуюся в память картину трехдневной давности – пегий теленок, стоя копытом на остатках ужина, пялится на лежащую перед ним гитару. Нашарив припасенный с вечера камень, Петрович рывком открыл тамбур.

Из палаток поползли люди. Прибывшие вчера с “пятерки” на Рыжую стену Паша и Петрович ошалело поглядывали то на солнце, то на горы еды в “кухне”, то на теплые спальные мешки, откуда они только что повылазили. После двух дней почти непрерывного дождя, холодной ночевки в щели за отколом и лазанья по мокрым скалам возможность ходить в футболке и нежиться на солнце казалась каким-то недоразумением.

Вова с Сашей явно засиделись в лагере. Парни били копытом – три дня вынужденного безделья уже приглушили аромат лавров, честно заработанных в первый день. Тогда они за 11 часов пролезли этот же маршрут, не имея никаких описаний, кроме фотографии и собственных наблюдений за горой. Однако испортившаяся погода и небыстрые перемещения связки Добринский-Рыльский поломали график неплохо начавшегося мероприятия.

Новиков доскреб остатки пищевого материала и выдал:

-Так, ну, Петровичу с Пашей даем день на то, чтобы прийти в себя, а завтра идем на “шестерку”. После завтрака разбираем снарягу, хавку….

-На сколько дней хавки? Ходить будем дня четыре точно, запас еще там, и все такое…

-Да вы чё, перцы – какие четыре дня. Там трех достаточно…

Последовала дискуссия, в ходе которой пришли к выводу, что сходить, конечно, надо за три дня, лезть, конечно, никак не меньше четырех, а еды и воды надо взять, несомненно, на шесть.

…Шесть дней! Кремнежка и игра “очка”, драные пальцы на руках и отдавленные на ногах, паек в карман с утра, вода по литру в день, пятнадцать килограмм снаряги первому и по чувалу всем остальным. Дождь. Различающиеся на “левый” и “правый” носки… Но все равно лучше, чем на работе…

Разбор снаряги завершился сенсацией – Саша заменил на своих гексах решнуры! От начала перестройки не было ничего стабильнее этих веревочек. Казалось, что Новиков уже при рождении был экипирован этими гексами; они повидали всё – и вся Бауманская альпсекция повидала их.

- А что, хороший шнур…- говаривал он, вертя в руках гексу размером с куриное яйцо, перепоясанную 11-мм петлей мечтательного цвета.

Пересчет пластиковых бутылок, закупленных в Оше специально для обеспечения водой личного состава на стене, заставил всех задуматься. Каждый из собравшихся на стену, услышав о том, сколько их нужно и сколько их есть, спешил удостовериться:

- Да, купили 18 бутылок. Две вчера взяли Веня с Руткевичем на Рыжую стену, одну попросили чабаны, двенадцать лежат здесь. Еще в одной наш отвязный любитель кисломолочного пойла держал айран. Остальные, видимо, запропастились…

Подходили и отходили люди, смотрели, чесали репы. Куча больше не становилась.

- Всего 12 оттраханных пузырей! И еще вот этот уродец, на литр. Итого 16 литров воды. А надо 24, даже если по литру в день. А вообще-то хорошо бы и по полтора. Тогда - сорок… - Петрович был безутешен.

- Нда.. маловато… - Новиков тоже проникся серьезностью момента.

Обед прошел напряженно, под шелест мыслей и постоянные переодевания Паши в такт появлению солнца из-за облаков. Через час после обеда Петровича посетила мысль:

- А ведь можно взять вот этот кан, - тут торжествующе указал на черный от сажи 10-литровый котел, - проложить крышку пакетами, типа законопатить, и поднять его на “Огурец”. На веревке. А потом мы его там и оставим – все равно он ничей.

Предложение энтузиазма не вызвало. Быстро нарисовалась картина – перила, скалы 5-й категории, баулы да мешки, мосты-тоннели всяческие, и тут еще КАН !!! Грязный! Текущий! Переворачивающийся!

Через час в лагере появился человек. Лет ему было то ли 27, то ли 38; заношенный кусок импортной стропы и сапоги на подошве от покрышек выдавали в нем местного жителя. По профессии человек был чабан, по национальности киргиз. Мешок его оттопыривался.

Его пригласили – он присел. Неспешный чай, немного печенья, пространный разговор на умопомрачительном русском. Потом перешли к делу. В мешке лепешки – как и просили, 10 штук. Сколько денег? Ну, сколько дадите… 100 рублей? – это хорошо…

Гость вскоре понял, что от него хотят. Канистра? Есть, внизу, в коше. Но ее нужно вернуть. Да, можно сходить за ней сейчас. Только верните потом.

Через полчаса фигуры Петровича, чабана и увязавшейся Юли исчезли за мореной. А еще через пару часов сияющий Петрович показывал Вове 20-литровую дюралевую канистру, пытаясь стряхнуть с ее горла катышки айрана.

- А ее надо возвращать? – только и смог вымолвить подошедший из кустов Новиков.

- Килограмма три, не меньше, - Шура задумчиво взвесил на руке металлическую емкость, передал Вове. – Постой, так ее нельзя там бросить?! Это ее надо до конца переть, а потом спустить?

За ужином обсуждали как лучше герметизировать кан. Из двух зол выбрали самое легкое. Подали к столу принесенный снизу сухой айран – подарок чабана альпинистам.

Теперь бауманцы знают, что по твердости эта субстанция стоит где-то между гипсом и мрамором. Относительно методов изготовления и придания ей вкуса и формы мнения разошлись.

- А ведь если этим засветить в лоб, то можно запросто убить человека, - перед сном подвел итог Саша, весь вечер крутивший в руках нечто, по виду напоминающее шарик для настольного тенниса. Есть его так и не стал.

Носкаиновое спокойствие палатки нарушилось безвозвратно. Шесть утра, на улице дубак, вчера опять сидели у костра за полночь – все за то, чтобы остаться в постели. Но на небе – ни облачка, погода звенит, шмотки собраны: ни одного шанса забить!

В 8.00 караван из четырех героев (Добринский, Новиков, Белоусов, Рыльский) и двух доброхотов (Юля с Аленой) выдвинулся в направлении Асана. Конструктивные мысли отсутствовали. Желудок, не разобравшись – это уже завтрак, или еще ужин – тревожно бурчал.

Вспоминалось вчерашнее: “На подход – максимум 3 часа. Скорее всего – два”. Три часа. Так, потом 6-7 часов вешать веревки. Час – ставить лагерь. Итого – в семь вечера будем на “Огурце”. “Потом до темноты надо провесить 1-2 веревки”.

Три, четыре, а может, и больше дней! Главное, не думать о том, что сегодня будешь спать не на земле. И завтра тоже. И послезавтра. И вообще непонятно когда слезешь. Но об этом лучше вообще не задумываться, поскольку тогда хочется вообще прямо сейчас развернуться, и плюнуть на все.

Нет, надо только представить, что “завтра” не существует. Есть только “сегодня”, а “сегодня” закончится вечером. Закончится ужином – необыкновенно вкусным; необычайным кайфом – когда сидишь и ничего не надо делать; спальником – теплым и уютным, и совсем не вонючим; и водой вволю… да, воды, кстати, не вволю. Об это тоже лучше не думать. И вообще – все просто, надо дойти и полезть – не будет мыслей о будущем, останется одно настоящее. А прошлое через пару часов станет вообще не твоим.

Вместо 2 часов прошло 4.5 , прежде чем удалось подойти под “Огурец”

6-го августа, в 12.30 первая связка – Вова с Сашей – оторвалась от земли, и полезла по камину к вершине 180-метрового пальца в основании маршрута. Со стороны камин казался положительным, но перила в нем почему-то не доставали до стены по нескольку метров. К 19.00, как и предполагалось, Вова вылез на вершину пальца, где потом ночевали две ночи. После чего первая связка отправилась на помощь второй.

Подход оказался нетривиальным. Первая попытка Саши и Петровича подняться под основание маршрута оказалась неудачной – пройдя полсотни метров по вверх по “бараньим лбам”, Шура вышел на засыпанные щебнем покатые плиты, результат похода по которым без страховки был сомнителен.

Второй раз забрали правее, к югу. Там, поднявшись по осыпи, дошли до ступенчатых скал, повесили метров двадцать перил. Дальше можно было пешком подняться прямо под стену. Здесь попрощались с девушками, наполнившими водой все емкости, включая котел, пообещали им “быть аккуратней” и “не задерживаться”.

Связка Добринский-Рыльский должна была подтащить барахло под маршрут, в то время как первая связка будет вешать им перила. Пока тягали вещи по перилам да заливали воду, первая связка, не отягощенная кучей баулов и рюкзаков, уже подошла под стену. Оставшиеся с удивлением обнаружили, что всего у группы оказалось 8 багажных мест, включая котел. Где-то в голове зародилась мысль: “А не взяли ли мы чего-нибудь лишнего?”. Пока челночили под стену, мысль окрепла и набрала силу. Вместе с потом и одышкой появилась беспричинная злость на “кого-то, кто взял много всякой дряни”.

Илья Рыльский подтаскивает вещи на станцию к началу маршрута.

Под самой стеной нужно было траверсировать по полке влево и вверх. Здесь полка довольно круто подымалась, нужно было лезть – где на карачках, где по-честному. Вроде бы с первой связкой была договоренность, что они, идя в скальных туфлях и без барахла, повесят перила. Но кто-то что-то не так понял, не склалось, не вызрело… в общем, перил не было. Впрочем, первая связка для второй оставила веревку, но для ее закрепления требовалось железо, которого не было . Свободное лазание с 30-килограммовым бесформенным баулом на спине и в треках вызвало у Петровича бурные эмоции при подъеме вверх, особенно когда нужно было пролезть метра три на трении. Спуск вниз оказался еще интересней и острее.

-Какого хрена! Где перила?! Почему не повесили? Вашу мать! Совсем сдурели! – бесновался завхоз, пытаясь нащупать ногой покатую зацепку на пару метров ниже. Дотянувшись до нее, он передохнул, и поднял глаза, обливаясь одновременно холодным и горячим потом. Где-то метров на сто выше него Вова заложил френд, прощелкнулся и, изящно накатив на ногу, вышел по плите к невидимой снизу полочке. Эволюции Вована были отчетливо видны. По округе разнесся взрыв мата.

Пообещав надругать и исказнить первую связку за нарушение обоюдных договоренностей, Паша с Петровичем благополучно затащили барахло наверх. Далее следовал траверс по полочке шириной от 10 до 15 сантиметров, где перила повесили не раздумывая, благо местные крючья и отколы нашлись. Потом путь следовал по подготовленным первой связкой перилам.

Паша, предававшийся до этого воспоминаниям о том, как у них развалилась станция на Вольной Испании, перешел на вечерний ворч, сделал несколько снимков, повесил на себя два рюкзака, и, сообщив, что “…вот у меня никакой нет уверенности в надежности этой станции…”, полез наверх. Петрович остался один на один с вещами, переваривая эту фразу.

Погода, однако ж, не располагала к оптимизму. Как обычно, после обеда все заволокло, над вершиной что-то уже начало клубиться, пару раз капнуло. Ветер посвежел, зазвучав радиопомехами в неровностях каски. Обилие воздуха вокруг в сочетании с крутизной стены давали себя знать – хотелось вцепиться в веревку, отойти подальше от края полки, и т.п. Делать меж тем было абсолютно нечего – Паша лез неспешно. Дурные мысли опять полезли в пустую с самого утра голову Петровича.

Прошла целая вечность, прежде чем сверху донеслось: “Перила свободны!”

наверх Пашей, прицепили баул, кан, и все это хозяйство небольшими рывками поползло наверх. Настала очередь и Петровичу полазить по перилам.

Вообще-то лазить по вертикальным перилам он не умел. То есть умел, знал как это в принципе делается, несколько раз даже куда-то лазил, но – немного. И без рюкзака. И перила касались стены. И висели они до этого всегда либо на отколах, либо на шлямбурах, чья несокрушимость подтверждалась скромной надписью “Petzl”. Тут же ничего этого не было.

Связав нечто невообразимое по сложности из жумара, тиблока, усов самостраховки и петельки репшнура, сощелкнув и простегнув все и вся (мало ли что), завхоз прицепил к этой конструкции стремена от “Венто”, и оторвался от земли. Стремена были не очень удобны, мотня из зажимов и сявок путалась, рюкзак мешался – в общем, весь комплект неудобств, испытываемых “пряником” был налицо. Сразу подумалось о совместимости слов “Венто” и “надежность”.

Где-то посреди камина баул - с привязанным под ним на 5-метровом поводке котлом - наглухо застрял под небольшим карнизом. Отцепляя груз, Петрович чуть не перевернул котел ударом подвязанного к заднице рюкзака. Котел глухо забулькал, окропив скалу каплями воды и измазав рюкзак сажей. “Если хоть половина доедет доверху, я сильно удивлюсь..”. Потихоньку, через нависающий камин и постоянные зацепы за выступы, баул поехал вверх, к невидимой станции. Оттуда уже минуты три ясно слышался мат и голос Паши: “…какая же хреновая станция…”. Позже выяснилось, что станция сама по себе нормальная, но вот баул тягать совсем неудобно.

Время шло. Первую станцию разбирали уже в темноте, в 21.00. Достали фонари; кое у кого они не одевались на каску, и их пришлось держать в зубах. К концу второй веревки дело вроде наладилось – рюкзаки один за другим выезжали наверх, баул исправно отцепляли сопровождающие. На третьей веревке вышла луна, осветив все это ночное шоу.

В первом часу ночи баул заклинило так, что он наконец перевернул оказавшийся рядом с ним котел, и холодная вода потекла сопровождающему за шиворот. Отцепить все это по-быстрому не удалось, пришлось делать небольшой маятник, травить веревку из хаулера назад – в общем, воды поубавилось изрядно. “Тяните, вашу мать!” - отцепляющий почти сорвал голос, изрядно искаженный зажатым в зубах фонарем, но груз не двигался с места – теперь зацепился котел. И так далее, и тому подобное. Проклиная металлического ублюдка на все четыре голоса, к часу ночи вылезли на ночевку.

…Вершина “Огурца” представляла собой полку длиной метров 15: где-то пошире, где-то поуже. Ночевка шикарная - при желании на ней можно поставить две палатки, нашлась площадь даже для отхожего места, где можно уйти за выступ, и тебя не будет видно…

Котел извлекли из-под баула, куда он ухитрился забиться в самый последний момент перед тем, как его подтащили к станции. “Там еще что-то булькает..” - сообщил кто-то, взвесив его на руке.

-Выпьем, и – с ноги его, вниз, к чертям. Задолбал, стервец!

-Интересно, можно ли им будет потом пользоваться?..

Скрежетнула крышка. Четыре репы склонились, произошло легкое соударение касками.

В прыгающих лучах фонарей тускло поблескивала мутная белесая жидкость, на поверхности которой плавали остатки вчерашней гречки. У кого-то вырвался характерный горловой звук, издаваемый при крайней степени вожделения.

Покачиваясь, народ поставил палатку, для верности пропустив через нее веревку. Крайний к обрыву возлежал чуть свесив ноги; пустоты и провалы забили шмотками да касками, разложили спальники, запалили горелочку.

Вечер прошел в рассуждениях о необходимом и достаточном количестве воды и скорости жумарения. Попукивая, отключились к 3.00 ночи.

Спали “валетом”. За завтраком слышались жалобы на носки соседей, вонявшие даже через спальник. Выяснилось, что имея 1 литр воды на человека в день, просто физически невозможно съесть то количество еды, которое было взято. Да и на газу кипятить нечего. Кан допили и решили оставить на полке, набив его ненужной едой и бонусным газовым баллоном. На память.

Утром 7-го августа Паша с Петровичем полезли вешать перила, и вешали их до вечера. На стене с утра дубак, солнце появилось только в 13.00 (по киргизскому времени). Пальцы в скальных туфлях, одетых на босу ногу, немели через несколько минут; после снятия тапок приходилось оттирать их. Вчерашний напряг, сегодняшний недосып, холод, да и просто раздолбайство – все мешало быстро лезть. Последнюю за день веревку не долезли; спускались в темноте и сырости.

Утром 8-го августа решили оторваться от полки, поднявшись к балкону, расположенному, согласно описанию первопроходцев, восемью веревкам выше. Впрочем, Вова бил себя в грудь, говоря, что сегодня надо и получится дойти до гребня, что на 3 веревки выше балкона.

Утром третьего дня Паша, догнавший Петровича на первой станции, с удивлением сообщил:

- Странно, человек с рюкзаком лезет веревку 10-12 минут, а без рюкзака – 5-7. Похоже, мы скоро станем летать.

“Команда хаулеров” в лице Паштета и завхоза занялась делом. Баул и К˚ поехали вверх почти не цепляясь, мата не слышалось – все почти как у буржуев. Конечно: котел-то остался на полке.

На последней станции, повешенной еще вчера, пришлось провисеть не один час. Вова явно не торопился ИТО-шить, станцию собирал полчаса – видимо, хотел как лучше, получалось соответственно. “Хаулеры” загрустили. “Это что ж, если они так и дальше весь день будут лезть – мы ж в стременах заночуем”

- Кстати, как ты думаешь: если стоя в лесенках натянуть спальник и так спать – ничего должно получиться?..

- Получится просто отлично… И еще баул к жопе привалить. Для тепла.

Перцы более-менее успокоились – перспектива еще одной холодной на продуваемой стене была не очень приятной, вспомнился поход на Желтую стену.

Вову сменил Саша, ИТО пошло веселей. Транспортной связке веселья также добавил траверс через небольшой карниз, в котором застряло все барахло - его отцепляли. Здесь же по-честному запутали полторы сотни метров веревок – в общем было чем заняться.

С самого утра мозг Петровича лихорадочно работал над вопросом: “Где взять воды?”. Снега нет – ну не лежит он на отвесах. Натечки, слава Богу, тоже нет. Дождя не намечается. Может, он неправильно рассчитал запасы. Да нет, вроде все правильно… В середине дня его осенило – на день спуска воду можно и не оставлять. Получалось, что вечером можно увеличить дозу.

- Парни, если выйдем на гребень – вечером даю не 2, а 3 литра на всех.

Парни сказали: “Ух! Скремнимся!..”, и все такое…

Сидя на шестой станции и глядя в вечереющее небо, завхоз подумал, что насчет выхода на гребень народ погорячился.

- Три литра за одну веревку перил выше балкона!

Встретившись с Шуриком на седьмой станции, где тот поеживался от холода, завхоз окончательно пошел на попятный:

- Эх... Если вылезем на балкон – 3 литра. Мужики, вы только послушайте, я дам три литра вместо двух.

Саша поглядывал на удалявшуюся свободным лазанием задницу Вовы, и молча сосал леденцы.

Последняя станция была под карнизом, и слегка в стороне от перил, свободно свисавших с балкона. “Ну, понеслась..” - подумал Илья, и отцепился от длинного скального пальца, за который была закинута последняя петля станции. Последовал свободный полет маятником метров на десять. До стены было не меньше двух саженей, кроме того, завхоза начало медленно вращать вокруг своей оси. Обилие воздуха (только под ногами – не менее 800 метров свободного падения) давило на психику, закат поддавал романтики – в общем, захотелось побыстрее вылезти.

- Ну, завтра можем быть на вершине. - сделал осторожный прогноз Саша, засыпая в консервированные языки китайскую растворимую лапшу.

Удивительно, но и 9-го августа погода по-прежнему осталась замечательной. Было удивительно тепло, но, тем не менее, одеваться пришлось во все что есть, потому что даже в такую погоду, просидев час на станции, можно было околеть.

- Нет, ты посмотри на него! Стоит, жрет лед и смотрит – куда тут лезть. Вааще не торопится! – Вова с завистью сглатывал желтоватую слюну, загустевшую за последние дни донельзя.

Паша, мерно двигая челюстями, посматривал то направо, то налево уже около получаса. Он явно попал в положение Буриданова осла – оба варианта были равноценно неприятными. Но один – точно неправильный. Наконец он полез куда-то влево, скрывшись из виду. После этого веревка медленно-медленно ползла еще целую вечность. Позже выяснилось, что Паша за это время успел дерябнуться метра на три, прийти в себя и полезть дальше. Страхующий не почувствовал вообще ничего – трение о выступы дало себя знать.

Под вершиной стали попадаться шапочки снега и натечный лед. Его с удовольствием грызли все, откалывая крючьями и молотками прозрачные кусочки. Гранитная крошка хрустела на зубах…

Cпали до упора. Солнце на вершине появилось в 6 утра. И практически сразу стало тепло.

Спуск начался в половине двенадцатого, в сторону перемычки с Усеном. Две веревки дюльфера вывели на широкую осыпную перемычку. Спустившись к сбросам в сторону цирка 4810, нашли спусковые петли, и по ним провесили 4 дюльфера. Земля приблизилась, но не сильно. На глаз Саша оценил расстояние до нее в 2-3 дюльфера.

Съехали еще на 150 м. Ничего не изменилось. На станциях стали бросать самостраховки от рюкзаков.

Потом последовало еще три спуска. Та же фигня. Порезали личные прусики. Начал моросить дождь, вскоре он усилился до ливня.

Наконец, через 12 дюльферов, они стояли на земле.

- Это кто там вам рассказывал про 5-7 дюльферов? А? Это что за хмырь?

С перемычки раздался вой – пошли камни. Похватав веревки и тряся промокшими задами, восходители поспешили убраться из под стены. По дороге к лагерю в сумерки летели мечты:

- Представляете, вот сейчас бы прийти вниз, а там – борщ!