Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Анатолий Булычов, г. Новосибирск

Пик Хан-Тенгри. После трагедии

Центральный Тянь-Шань, ледник Южный Иныльчек, Киргизстан. Большая группа восходителей 4 августа затемно начала подъём из лагеря 4200 м в сторону пика Хан-Тенгри (7010м). С вершинных башен пика Чапаева, что расположен напротив, произошёл громадный ледово-снежный обвал в кулуар, где шли альпинисты. Погибло 11 человек, в том числе двое новосибирцев: Муравьёв Максим и Мартын Ирина.

Мы прилетели на вертолёте в базовый лагерь 6-го августа. Обстановка была удручающая. Спасти удалось лишь двоих: Недобойко Мишу и чеха Мрна Алеша. Их, сильно побитых, отправили санрейсом в больницу Каракола. Группы спасателей несколько дней с риском для жизни выходили на склоны ледника, но в смёрзшейся как бетон лавине нашли и спустили тела только троих погибших. Остальные восемь остались навечно под панцирем ледника.

Произошёл несчастный случай, предусмотреть или избежать который было невозможно, такой же как в Кармадонском ущелье, как на пике Ленина, когда 13 июля 1990 года под лавиной погибло 40 человек: накопилась критическая масса льда и снега, подошло время – всё пришло в движение и рухнуло. Произойти это могло в любой момент дня и ночи. Произошло …к несчастью.

Лавины и обвалы, не такие мощные, продолжились и позже. Этому способствовали обильные снегопады и необычно тёплая погода. Чтобы несколько обезопасить себя, мы (Шамро Андрей и я) решили делать акклиматизационные выходы в сторону пика Важи Пшавелы, 6918 м, западного плеча знаменитого пика Победы, 7439 м. Но там оказалось всё гораздо суровее, чем ожидалось: ледопад в этом году проходился по отвесным, местами нависающим стенам, путь до 5400 м был в глубоком снегу, плюс ко всему непогода. Намучившись вдоволь, пошли в сторону Хан-Тенгри.

Из лагеря 4200 м вышли в 2.30 ночи, а в 5.30 утра наблюдали большую сухую лавину в районе 5200 м, но мы были уже на 100 м выше. “Проскочили”, но игра в русскую рулетку со стихией давила на психику. Бросили вещи в снежной пещере на 5800 м и прогулялись до 6300м.

Наутро обнаружилось, что у обоих, по-видимому, отравление угарным газом: вечером очень плохо работал примус MSR (made in USA), а проветрить пещеру, похоже, мы не смогли полностью, и этого нам хватило. С головными болями уходим вниз, зато без приключений.

В базовом лагере на 4000 м баня, столовая, бар – есть всё для нормальной жизни курортников, отдыхающих на югах. День такой жизни - и всё: мы вновь бьём копытами “вперёд и вверх, а там…”

А там, на 4200м, когда наша цель была проста и понятна: взойти на вершину Хан-Тенгри, ночью нападало столько снега, что даже все моренные камни засыпало. Но у нас была хорошая акклиматизация, что могло позволить двигаться быстро, даже тропя снег, и проскочить вверх по кулуару до того, как начнут сыпаться лавины. Подошла толпа иностранцев и неуверенно поинтересовалась: “Do you intend nevertheless to go up?” Ответил я уклончиво: “It’s a decision upon one’s behalf”. В итоге с 2.30 до 5.30 утра мы поднялись на 5200м.

Те, кто вышли по нашей тропе следом с 4200 м, всё-таки повернули обратно, так как почти сразу стали отставать. Им повезло, потому что в 5.50 мы наблюдали очень мощную лавину с пика Чапаева, рухнувшую в узкий жёлоб на пути подъёма, как раз туда, где могли находиться отстававшие от нас альпинисты. Впечатляет это настолько, что даже ноги подгибаются, и, чтобы выйти из подавленного состояния, приходится собирать волю в кулак.

Но надо месить снег по колено, а это работа, да ещё ветрище в лицо, поэтому бояться некогда. В 8 утра мы уже вовсю расширяли и благоустраивали свою пещеру и соседям помогали. Затем вновь повалил снег и сутки не прекращался.

Тем не менее, на следующий день вереница восходителей устремилась к вершине, хотя выход ранним не получился: не понятно было, позволит ли двигаться погода. К отметке 6400 м впереди оказались грузин Бедзино, я и румын, заметно оторвавшиеся от остальных.

Снег был глубокий, приходилось месить тропу, а на очередных перилах в кулуаре, где-то на 6600 м запуржило, поднялся ветер. На гребне, с 6850 м, румын решил повернуть назад из-за пурги. Пока я его убеждал не грузить перила на спуске (верёвки сильно побиты), а просто идти вдоль них, Бедзино удалился от меня. Метель мгновенно заметала следы, в рыхлом снегу ноги проскальзывали назад, поэтому весь трёхсотметровый вершинный гребень пришлось преодолевать единственным, в данной ситуации, способом – на четвереньках.

Барахтанье на автопилоте прервалось лишь дважды: приветствием спускающегося уже с вершины Бедзино и, наконец, тем, что я уткнулся в кромешном тумане в треногу, означающую, что выше идти некуда. Правда, фирновый купол рядом с треногой всё же несколько выше её самой. Возможно, двояко указываемая высота Хан-Тенгри – это 6995 м по треноге и 7010м по куполу. Поэтому на купол я тоже “сползал” (по-иному не позволял двигаться ветер). Я думал, что на горе один: все давно повернули назад, а Бедзино уже далеко на спуске. Время 16.00, с момента выхода с 5800м прошло 8 часов, и пора торопиться вниз: ещё неизвестно, во что превратится спуск при неустойчивой погоде и по побитым верёвкам. Примерно на 6800м оказалось, что не все повернули назад: навстречу, в сторону вершины упорно двигались Андрей Шамро, двое барнаульцев и алма-атинец – просто они сильно отстали. Было очевидно, что до пещер на 5800 м вовремя им не спуститься.

Вернулся я на 5800 м засветло, хотя вниз шёл целых 4 часа: двигался везде свободным лазанием, так как перила не внушали доверия. В пещере Бедзино - восходитель на гималайский восьмитысячник Лхотзе - уже вскипятил чай, угостил меня ужином. Всегда бы так! А ребята дошли до вершины и на спуске ночевали в поставленных ранее палатках на 6400 м.

Дожидаясь Андрея, я провёл ещё день на 5800м, но это было в удовольствие: отменный аппетит, много продуктов, топлива, общение с коллегами из Европы, ухаживание за полькой. Ночью всё-таки пришлось уходить на 4200 м: румыны попросили сопроводить их товарища на спуске. Он плохо себя чувствовал да ещё глаза обжёг солнечной радиацией (во время пурги шёл без очков). Опять было необычно тепло, глубокий раскисший снег и опасность лавины в любой момент. Но гора нас отпустила.

В базовом лагере узнаём, что около Важи Пшавелы погиб турок, а с ледника под Хан-Тенгри снимали больных иностранцев вертолётом. Однако наши взоры уже были обращены на пик Победы. С отличной акклиматизацией у нас были все шансы взойти, если не помешает погода.

Но помешало неожиданно другое. Нам сообщили, что вертолёты отзываются на профилактику, так что следующий рейс с ледника будет нескоро (как раз после даты моего вылета из Бишкека в Новосибирск!), а кому надо улетать раньше, следует делать это прямо сейчас: последний вертолёт ждёт на взлётной площадке. Захлопнувшаяся дверца вертолёта поставила точку в моей программе этого года. Очень жаль! А Андрей, кстати, после этого взошёл в паре с Бедзино на пик Победы! Искренние поздравления.

Возникает, по-видимому, вопрос, зачем мы лезем туда, где приходится так рисковать. Ответы у всех разные: одни ходят, чтобы испытать себя, другие - из-за гордости, тщеславия. У меня подход своеобразный. Я полагаю, в горах остались души погибших там людей. Ольга, моя первая супруга, сорвалась в ущелье Арча-Каныш 20 лет назад. Я шёл на вершину поклониться, почтить память о ней. Это не значит, однако, что я иду специально туда, где опаснее. Риск в горах возможен, порой неизбежен, но, тем не менее, я всегда думаю, как от него уйти или хотя бы свести к минимуму.