Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Алексей Никишин, г. Москва

Снега экватора

Восхождение на Кению

Часть 2. Вершина

Читайте на Mountain.RU: Снега Экватора. Восхождение на Кению, Часть 1. Идея и первая попытка ее воплощения в жизнь Алексей Никишин, г. Москва

На следующий день мы предприняли небольшую разведку. Объехав вокруг горы, мы добрались до метрологической станции, которая находится на высоте около трех тысяч метров. Со стороны города Naro Muru к ней ведет узкая горная дорога. Все, кто собирается взбираться на гору, оставляют здесь свои машины. Эта дорога поддерживается в хорошем состоянии – по ней возят туристов и даже легковушка без труда может преодолеть эти тридцать километров. Мы побродили немного в окрестностях станции, пожалев, что сразу не приехали сюда и отправились домой.

Вторая попытка восхождения, закончившаяся водружением российского флага на вершине, состоялась через три недели после грязевых ванн. К тому времени я уверовал, что без победы над горой я не смогу вернуться в Москву, поэтому все свои силы я направил на достижение этой цели.

Ваня на гору не хотел. Но когда я предложил ему отвезти меня к воротам парка, где я возьму гида и пойду покорять вершину, он ответил, что такую несознательную личность, как я, он не может отпустить в одиночку в горы и потому пойдет со мной.

Обсудив все за и против, мы оставили мою сестру в Найроби, потому что в горах тяжелые условия, пониженное давление и не известно где придется ночевать. Решили ехать вдвоем с Ваней, но в последний момент к нам присоединилась его знакомая – Марина. Теперь, вспоминая наши сборы, я с ужасом понимаю насколько авантюрным был этот поход. Никто из нас до этого в настоящих горах не был – то, что мы облазили все окрестные трехтысячники не в счет, выше трех с половиной тысяч метров мы не поднимались, не было и знакомых, с которыми можно посоветоваться. Была лишь небольшая статья в книге про путешествия по стране, где авторы говорили, что это легкий двухдневный поход в горы, который вполне сопоставим с прогулкой по парку. Позже я убедился, что никогда нельзя верить журналистам – все равно обманут.

Главной нашей ошибкой было убеждение, что в Африке тепло везде. Прочитав, что ночевать мы будем хотя и на 4200 метрах, но в каменном доме, спальники решили не брать. Помню, как я вытащил свой из рюкзака и оставил на диване. Еще радовался – меньше тяжести нести. Из вещей мы взяли по двое штанов, две кофты, две пары кроссовок, запасные футболки и два мохеровых пледа – укрываться ночью. У меня была легкая штормовая куртка RedFox, в которой я прилетел, Ваня же пошел в спортивном костюме – в Кению он прилетел летом и никакой куртки у него не оказалось. От дождя он взял большой кусок пленки. Еще у нас было по паре строительных перчаток, которые я выпросил в хозяйственном магазине неделей раньше. Солнечные очки и крем от загара мы взяли, потому что не понаслышке были знакомы с жарким африканским солнцем. Идти решили в шортах, а как станет холодно – одеть штаны. Воды взяли по три литра – в статье писали, что нужно много пить, чтобы потом не болела голова и не было чувства тошноты – вода разжижает кровь. Из еды я взял две шоколадки и несколько бутербродов – один день можно потерпеть и без еды, а Ваня, вспомнив старую поговорку: “Идя на день, запасайся на неделю”, взял десяток банок с консервами, палку колбасы, кусок вареного мяса, батон хлеба и два пакета сыра. На мой вопрос: “А зачем нам столько продуктов?”, ответил, что после долгого перехода очень захочется кушать и мы все это порешим. Я не стал возражать, ведь тащить все это придется ему.

К горе мы отправились на Ваниной Volvo. Выехали в шесть утра. Было темно – ночь не хотела уходить и давать дорогу свету. Но в экваториальной Африке рассвет наступает очень быстро. Буквально через двадцать минут засветило, слегка припекая, утреннее солнце.

Утро выдалось сказочное. Небо – голубое, от одного края до другого. На нем ни облачка. Деревья, по краям дороги, бросали причудливые тени на асфальт, скрывая собой ямы и неровности дороги. Тени постепенно становились короче – всходило солнце.

Гора показалась через 70 километров. Машина вынесла нас на холм и взору открылся каменный исполин, уходящий вершиной в белую утреннюю дымку. Скалистая вершина поражала взор блеском ледников, а подножие простиралось по всему горизонту. Так хорошо гора видна очень редко, и нужно огромное везение, чтобы она показала себя во всей красе.

В Naro Muru мы приехали через два часа – 168 километров для хорошей машины не расстояние. На окраине города в гостинице, есть так называемый “Mount Kenya Climbing Office”, где решаются все вопросы, связанные с восхождением. Мы звонили сюда из Найроби, и получили ответ, что проводник будет ожидать в гостинице в девять утра. Конечно никакого гида там не было и не собиралось быть. Но ребята, работающие здесь, сказали, что это не проблема – проводника можно заказать прямо сейчас, один телефонный звонок и через тридцать минут он будет ждать нас на дороге. Мы согласились.

Проводник стоит 450 шиллингов за сутки – это около 6 долларов. Мы заплатили 900 шиллингов – за два дня и сотню за телефонный звонок в “Ассоциацию гидов и носильщиков горы Кения”. Нам предложили взять носильщика для вещей, мы отказались – настоящие “восходители” свои вещи несут на себе.

В небольшом однокомнатном домике Ассоциации нас встретил проводник Джофрей – худощавый мужчина среднего роста. Он попросил подвезти его домой, забрать вещи.

Его дом – небольшое, но добротно сделанное деревянное строение, крытое листами жести, утопал в зелени. Во дворе росло несколько фруктовых деревьев, за домом был небольшой, огороженный частоколом, огород, а на узкой дорожке у ворот паслись несколько коров, козы и пара овец. За животными присматривал мальчик.

На подготовку у него ушло минут десять. Он вышел, неся с собой небольшой мешок с вещами и полутора литровую банку, наполовину наполненную манговым соком.

Через двадцать минут мы стояли у ворот Mt. Kenya National Park. Ваня пошел покупать въездные билеты, а я пошел смотреть на самолет. Оказывается, рядом с парком, у самых ворот, есть небольшой аэродром. Покрытие на нем естественное – трава, поэтому сесть сюда могут только небольшие самолеты. Перед нашим приездом один такой взлетел. Служащий сказал, что это туристы улетели в Найроби. Строения аэродрома – это два навеса, огороженные металлической сеткой. Один большой – для восьмиместного самолета, а второй маленький – для бочек с горючим. По периметру аэродром огорожен колючей проволокой, чтобы дикие звери не бродили по полю.

Ко мне подошел Иван. Он выглядел немного раздраженным. При въезде в любой парк необходимо платить, но быть там можно неограниченное время. Здесь же, помимо платы за въезд, необходимо платить за каждый день пребывания в парке. Поэтому мы пошли возмущаться. После жаркого пятиминутного спора со служащими парка с применением всех разрешенных словесных выражений, цирковой мимики и размахиваний руками, мы пришли к соглашению. За Ваню и гида мы платим как за взрослых, а за меня и Марину как за детей – 50% от цены. За проявленную уступчивость служащие получили 2 банки пива в подарок.

Ворота парка открыты и перед нами возвышается гора. До метрологической станции 10 километров. Ваня кричит горе: “Подожди еще чуть-чуть – мы идем!”. Дорога сухая и мы без проблем проезжаем все подъемы и спуски ее первой половины. Теперь дорога идет вдоль бамбуковых лесов. С права и слева растут пятиметровые трубчатые палки. Они настолько плотно прижимаются друг к дружке, что пробраться через эти заросли не имея электропилы кажется невозможным. На небольшом возвышении справа видим одинокого буффало. Он подозрительным взором осматривает нашу машину, похлестывая себя хвостом. Ваня прибавляет газ – одинокий буффало в брачный период одно из самых опаснейших животных Африки.

Преодолеваем очередной серпантин. Здесь, на высоте 2800 метров, начинаются лиственные леса. С огромных деревьев свисают паутинки лишайников. Это говорит, что воздух – чистейший. Высота совершенно не ощущается. Дышится легко. Лишь солнышко чуть сильнее припекает.

За километр до станции на Volvo залипла передняя тормозная колодка. Ее так и не починили в сервис центре. А механики уверяли нас вчера, что все сделали. Последние два подъема пришлось идти пешком следом за машиной – без груза она без проблем взяла их. Последний поворот и перед нами появились зеленая лужайка и несколько разбросанных вокруг домиков – метрологическая станция. Это отправная точка всех восхождений на гору. В каждом домике есть камин и двухъярусные нары. Обычно путешественникам рекомендуют провести первую ночь здесь, на высоте 3048 метров над уровнем моря, для акклиматизации.

На лужайке стоял армейский грузовик. Двое белых в военной форме – в Кении базируется английская десантная бригада, сидели рядом и завтракали, периодически бросая кусочки хлеба маленьким пушистым обезьянкам с длинными хвостами – колобусам. Военные ждали группу туристов, которые должны были спуститься в полдень.

Вначале обезьянки побаивались и, при каждом приближении, отскакивали в сторону, но потом совсем осмелели и, когда я начал переодеваться, утащили у меня пакет с целлофановой пленкой. Издав боевой клич, я схватил палку и побежал за ними. Англичане засмеялись и полезли за фотоаппаратом. Я догнал проказников возле бамбуковых зарослей. К тому времени мой пакет был распотрошен, пленка порвана и разбросана вокруг. Пришлось собирать весь этот мусор. Вскоре англичанам стало не до смеха. Пара обезьянок забралась через открытое окно в кабину грузовика. Они прыгали на сиденьях, обрывали наклейки и вымпелочки. Из окна полетели банки с едой и одежда. Англичане побежали выгонять непрошеных гостей из кабины. Они открыли дверь. Из нее выскочила одна шалунья, а за ней вторая. Она тащила армейскую камуфлированную куртку, но, добежав до зарослей, бросила ее.

Мы переоделись, позавтракали и посоветовались с гидом по поводу вещей. Тут я допустил самую большую ошибку. Гид сказал, что у него одна пара обуви и ее вполне достаточно. Я посмотрел на свои трекинговые кроссовки Solomon, которые выручили меня несколько недель назад, и выложил вторую пару из рюкзака. Он спросил нас про спальные мешки. Узнав, что их нет, он сказал, что три спальника нам найдут. Ваня посмеялся в ответ – нулевая температура не страшна, переспим ночь под пледами.

От метрологической станции до лагеря Маккиндера (Mackinder’s Camp) чуть меньше 15 километров. Обычно путь измеряют в часах. В среднем на дорогу вверх уходит от 5 до 7 часов, спуск занимает около 3-4 часов. От станции ведет небольшая бетонированная дорожка, перекрытая у самого начала поваленным деревом. Она заканчивается метров через 700 около небольшого огороженного забором здания с примыкающей к нему металлической конструкцией ретранслятора. Далее вверх тянется едва заметная тропинка, теряющаяся за кустами и огромными деревьями.

От станции мы ушли в 12 часов. Я перепрыгнул через поваленное дерево и увидел табличку: “No litter above this point” – “Выше не сорить”. Указав на нее своим спутникам, я быстрым шагом пошел вперед. Метров через сто я обернулся и увидел, что они немного отстали. Ваня крикнул, чтобы я не убегал далеко. Но подъем давался мне легко, и я не стал дожидаться их. Вскоре они исчезли за поворотом дороги.

В душе у меня играла музыка и пели песни. Я поднимался к своей мечте. Несколько часов тяжелых физических нагрузок и я смогу увидеть снег. А завтра на рассвете даже потрогать его.

Минут через пятнадцать ходьбы начала сказываться высота. С самого начала я ожидал, что из-за разряженного воздуха будут проблемы с дыханием. Но на первых метрах пути никаких неудобств не возникло. Это успокоило меня. Однако, вскоре я в полной мере ощутил на себе все превратности высокогорных походов. Усталости я не чувствовал, но легкие разрывались. Им не хватало кислорода. Я жадно хватал ртом воздух, но легкие не наполнялись. Постепенно удушье начало спадать. Я немного постоял на месте изо всех сил вдыхая воздух. Организм постепенно акклиматизировался. Нельзя было так быстро идти вверх. Позже Джофрей объяснил мне, что если двигаться неспешно, как это делают гиды и носильщики, то организм успевает привыкнуть к новым условиям и приступов нехватки воздуха не возникает.

Я присел на камень, подождал пока меня догонят мои спутники. Вскоре показался Ваня. На груди он нес Маринин рюкзак. Он подошел, скинул вещи на землю и сел рядом, пытаясь отдышаться. Когда к нам подошла Марина, я понял почему Ваня помогал ей. Она дышала как паровоз, а точнее, как спортсмен после многокилометрового марафона. Джофрей же стоял рядом со спокойным выражением, будто он и не поднимался вовсе. Марина сказала, что при подъеме у нее всегда так: сначала ей очень тяжело, но потом она набирает обороты и работает как вечный двигатель, не уставая.

Ухмыльнувшись в ответ, я подхватил ее рюкзак и, не оборачиваясь, пошел вверх. Рюкзак был легким – килограмм десять, но это не спасло ее родственников от моих поминаний. Я шел, источая вокруг себя искры проклятий. Еще бы, я советовал Ване не брать ее, а он ответил, что Марина помогает ему по работе, поэтому он не смог ей отказать.

Я дошел до ретрансляторной вышки. Бетонная дорожка поворачивала к небольшому домику рядом с ней. Не зная пути, я не решился идти далее. Вокруг небольшого металлического заборчика, ограждавшего вышку и здание росли древние деревья. Их огромные кроны полностью прикрывали землю от солнечных лучей. Они со всех сторон обступили металлическую конструкцию и круглая антенна на самой верхушке вышки едва выступала из их ветвей.

Бесшумно подошел Джофрей. Я, взглядом, спросил: “Куда дальше?” Он указал на узкую тропинку, уходящую в этот сказочный лес. Я пропустил его вперед – возможность заблудиться меня не прельщала.

Лес закончился очень быстро. Перед нами был подъем градусов под 50, а далеко наверху – скалистая вершина. Как потом оказалось это был всего лишь один из гребней горы, за которым был еще один и еще.

Вокруг росли пучки травы. Некоторые из них касались груди. Между ними вода, стекающая с горы, проделала множество маленьких ручейков. Они как лабиринт опоясывали весь склон. Выбрав самое каменистое русло, чтобы ноги не скользили по грязи, мы продолжали наш путь.

С горы спускалась толпа туристов. Они показывали собой финальную стадию усталости, будто бы совершили 100 километровый марш бросок, хотя и шли налегке и совсем без вещей. Позади пятеро носильщиков тащили рюкзаки. Они резво пробежали мимо нас, улыбнувшись и ответив на мое приветствие взмахами рук.

Больше всего мне нравится отношение англоязычного населения к жизни. Особенно к ответу на вопрос: “Как дела?” Вот он стоит около сброшенного на землю неподъемного рюкзака. Глотает воздух, не может отдышаться. Его слегка шатает от перегрузок. Но на мой вопрос, он шепотом – громко говорить нет сил, – отвечает: “Все хорошо, хорошо…”

Вскоре нас накрыл туман – с вершины спустились тучи. Видимость ухудшилась. Исчез из виду каньон, по которому протекала речка, скрылась в дымке долина, освещенная солнцем. Впереди между камнями маячили высокие полосатые красно-белые столбики, указывающие путь. Мы переходили от одного к другому, постепенно продвигаясь вверх. Начала сказываться высота – иногда кровь стучала в висках, а воздуха становилось меньше и приходилось делать глубокие вздохи – мы приближались к четырех тысячной отметке.

Дождь накрыл нас через полчаса. Внезапно, передо мной небеса низвергли поток воды. Я едва успел закрыться курткой, накинув ее сверху на себя и на рюкзак. Между травой заструились маленькие ручейки, постепенно превратив весь склон в широкую и бурную горную речку. Я пытался прыгать с кочки на кочку, сохраняя сухую обувь, но потом соскользнул в поток и побрел по его руслу. Быстро промокнув снизу до пояса и намочив рукава кофты я посильнее завернулся в куртку, пытаясь сохранить сухими рюкзак, голову и грудь.

С исчезновением солнца исчезла и африканская теплота. Начали замерзать руки и ноги. Через какое-то время дождь прекратился. Вода ушла вниз, на склоне остались черная грязь. Ноги скользили по ней и приходилось передвигаться хватаясь за маленькие, покрытые лишайниками кустики и траву.

Мы поднялись на очередной гребень и увидели перед собой огромный камень, а точнее небольшую пятиметровую скалу, вершина которой нависала над землей, создавая небольшую пещерку. Под этим естественным навесом сидело несколько носильщиков. Они радостно поприветствовали нас, поздравив с преодолением половины пути. Ваня посмотрел на часы – наш путь продолжался два с половиной часа. По словам проводника мы двигались очень хорошо. Мимо нас прошли двое. Один из них радостно месил грязь в шлепанцах. Под рюкзаком у него был прикреплен штатив для фотоаппарата.

Вскоре дождь заморосил опять, через некоторое время сменившись градом. Маленькие снежные комочки падали и таяли, попадая на руки. В траве между красивых горных цветов образовывались небольшие сугробчики.

Наш путь пролегал по тропинке, проложенной вдоль одного из хребтов горы. Внизу шумела река, а верх бы скрыт в облаках. Тропинка хорошо просматривалась. Она долго шла вдоль хребта, то поднимаясь, то плавно опускаясь, потом пересекала речку и терялась за небольшим холмом.

Мы взобрались и туда. Силы были на исходе. Мы шли в течении пяти часов. Казалось, что дороге не будет конца, но… облака расступились и мы увидели скалы, покрытые снегом. Это вселило в нас новые силы и ноги сами понесли вперед.

Долина перед скалами покрыта зеленым травяным ковром. Он кажется пушистым и твердым, но ноги часто проваливаются по колено в воду, скрытую под ним.

Наконец, мы мокрые, замерзшие и уставшие ввалились в домик рейнджеров. Путь от метрологической станции по лагеря Маккиндера занял у нас пять с половиной часов. В первые минуты, ощущая тепло от газовой горелки, мне казалось, что сил больше нет. Назад меня понесут – я не смогу встать. Но отдышавшись и выпив воды, я снова почувствовал себя бодрым.

В домике было две комнаты. Одна с двухъярусными нарами, заваленными рюкзаками и спящими людьми, с тушками хариксов – маленьких животных в большом количестве обитающих около лагеря, висящими под потолком, вторая со стеллажом на котором стоял аккумулятор и рация. Вторую комнату выделили в наше полное распоряжение. Бросив на пол два больших губчатых матраса, мы переоделись и залезли в спальники – греться, предварительно одев на себя все кофты и обмотавшись пледом и шарфами.

Начало темнеть, но лишь когда за окном опустилась полная чернота я ощутил тепло. Болела голова, наверное от высоты. Я выпил две таблетки и попытался заснуть. Сон не шел. Я долго ворочался с боку на бок. Все заснули – рядом слышалось мерное дыхание Вани. Аккуратно, чтобы никого не разбудить я вылез из спальника, обулся и пошел на улицу.

Перед дверью хрустнула корочка льда. Мороз дыхнул мне в лицо – никогда не ожидал, что в Африке может быть минусовая температура. Я вышел из-под навеса и замер очарованный. Мне нравится астрономия. Иногда я беру бинокль и на всю ночь ухожу в поле смотреть на звезды. При увеличении их видно в несколько раз больше, чем невооруженным взглядом. Но это небо поразило меня до глубины души. Такого количества звезд я никогда не видел. Их были десятки тысяч. Они были везде: в небе, в горном озере, казалось загляни за воротник и там найдешь маленькую звездочку. Они сияли всеми цветами радуги, подмигивали мне и улыбались. Я смотрел в небо, пока не начали отмерзать ноги, потом быстро вернулся, залез в спальник и задремал.

Ночью у меня несколько раз затекали пальцы на руках. Я открывал глаза, долго тряс не слушающиеся руки, потом вытягивал их вдоль туловища и снова проваливался в этот странный сон. Иногда становилось тяжело дышать и приходилось ловить воздух.

В три часа нас разбудил Джофрей. Я проснулся с тяжелой гудящей головой и легким приступом тошноты. Я проклинал все на свете. Особенно тот день, когда я решил подняться сюда. Я давал себе зарок никогда более не возвращаться в горы. Мне было холодно и муторно. Перед взором плескались теплые океанские волны, а солнце пригревало песок. Я откинулся на матрас и закрыл глаза – немного полегчало. Появилось огромное желание бросить все и пойти вниз. Точнее выспаться до утра, а потом погреться на солнышке и вниз. Лучше всего на носилках.

Полежав немного, я заставил себя встать. Выпил воды, съел таблетку анальгина – вроде полегчало. Потом подумал, что до вершины осталось всего три часа хода – потом ведь буду жалеть, что был здесь и не смог дойти. Я сказал Ване, что мы идем дальше, он согласился и стал одеваться. Марина пила чай, а я одел сухие носки, два пакета, свои мокрые кроссовки и вышел на улицу. Джофрей немного удивился моей фразе о дальнейшем восхождении. Вероятно некоторые туристы после ночи в лагере идут обратно. Через десять минут мы пошли на “штурм” вершины.

Наш ночной путь среди нагромождения скал освещали звезды и три фонарика. Дойдя до конца долины мы ступили в область снегов. Идти было легче, чем вчера, хотя дул сильный пронизывающий ветер, а обувь иногда проскальзывала на снегу. Шли быстро – очень хотелось успеть на вершину до шести часов и встретить там рассвет.

Раз, два, три – вдох, четыре – выдох. Дышалось легко, хотя высота приближалась к пяти тысячам метров. Стали замерзать ноги. Я перебирал пальцами, не давая им замерзнуть. Это удавалось. Не небольших привалах я вставал на камень – так было теплее. У Вани и Марины таких проблем не было – они переобулись в сухие ботинки. Я “геройствовал”. Когда показалось, что еще немного и я останусь без пальцев, мы вышли на площадку, параллельную земной поверхности. Джофрей указал вперед – там была небольшая трехкомнатная деревянная избушка – “Итальянская хижина”, построенная на высоте 4730 метров итальянскими спасателями рядом с маленькой “Высокой хижиной”. Здесь ставят лагерь те, кто собирается лезть на Батиан. Эта скала отгорожена от домиков трехсотметровым ледником.

В “Итальянской хижине” было оживленно. На горелках готовился завтрак, кипел чайник. Я скинул обувь, залез с ногами на лавку и стал растирать ступни. Казалось они попали под медицинскую анестезию – чувствительности никакой. Подошел Ваня и спросил про водку. Я ответил, что оставил ее с остальными вещами у рейнджеров, с чем он меня и поздравил. Холод отступал, а я снова обрел контроль над пальцами.

В этот сезон выпало очень много дождей и обычный пологий путь на точку Ленана по леднику стал очень опасен – была большая вероятность уехать вниз по склону. Мы пошли с другой стороны – по скалам. Они не представляли большой трудности, лишь в одном месте нам пришлось подсаживать друг друга – перед нами оказалась двухметровая каменная стена.

На вершину мы забрались через 15 минут после восхода солнца. Оно висело высоко над горизонтом слепя нас своими лучами. Мы были в состоянии эйфории – гора у нас под ногами, со всех сторон простиралась африканская земля, а вдалеке на самом горизонте белел своими снегами Килиманджаро. Я достал российский флаг и мы, прыгая и крича, развернули его. Постепенно страсти улеглись – вершина была наша. Предстоял путь назад.

Стало припекать солнце. Ощущения непонятные: ноги мерзнут, а спина горит от его жарких лучей. Теперь я понимаю почему иногда люди катаются в майках на горных лыжах.

Вниз идти легче. Голова постепенно перестает болеть. Воздуха становится больше. Да и с горки веселее спускаться.

Все дорогу казалось, что нам повезет и дождь минует нас, но когда мы подошли к лесу природа решила сделать нам последний подарок – настоящий тропический африканский ливень: вода льет сплошным потоком, как водопад, а на дороге потоки по пояс. Окончательно посмеявшись над нами, дождь закончился, когда я коснулся дверки машины.

Это восхождение перевернуло всю мою жизнь. Не знаю почему, но на многие вещи я стал смотреть совершенно по другому. Мне открылись новые грани природы. Ежедневные мирские заботы перестали казаться такими рутинными. Вещи казавшиеся сложными, стали до смешного простыми. Я ощутил всю полноту жизни. Понял, что все окружающее настолько прекрасно, что ради этого стоит трудиться. Понял, почему люди, презрев на пословицу: “Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет”, лезут туда. Послушайте песню Высоцкого и вы поймете о чем я.

Я стоял возле машины и смотрел в сторону закрытой облаками вершины. Мне виделись снега и холодный пронизывающий ветер. Я завидовал себе вчерашнему – человеку, который еще не поднимался туда и не видел всей этой неописуемой красоты.

Я решил, что когда я вернусь в Кению на следующий год, то обязательно опять пойду на эту гору. А еще… будут снега Килиманджаро.

Январь 2001 г.