Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

СНЕЖНЫЙ КОТЁНОК №498
или две поездки к пяти “семёркам”

ПАМИР 2000 Введение ко второй части 30 июня 1 июля. В Бишкек 2 июля. В Ош. Дорога в базовый лагерь 3600 м под пиком Ленина 3 июля. Прогулка на перевал Путешественников 4 июля. Прогулка по гребню пика Петровского 5 июля. До лагеря 4200 6 июля. Прогулка на “сковородку” 5300 м. 7 июля. Прогулка на “сковородку” 5300 м с турками. Спуск в базовый лагерь 8 июля. День отдыха 9 июля. До лагеря 4200 10 июля. Подъем на "сковородку” 5300 м с турками. 11 июля. Подъем до 5800 м. Вершина Раздельная 6148 м. 12 июля. Спуск в базовый лагерь. 13 июля. День отдыха 14 июля. День отдыха 15 июля. Подъем до 4200 м 16 июля. Подъем до 5300 м 17 июля. Подъем до 6100 м. Пещера 18 июля. День отсидки в пещере на 6100 м 19 июля. Вершина пика Ленина 7134 м 20 июля. Спуск в базовый лагерь 21 июля. Ждем Антипина 22 июля. В Ош. База на стадионе 23-26 июля. Ош 27 июля. В Карамык к погранзаставе 28 июля. Залет на поляну Москвина 29 июля. Прогулка до 4600 м 30 июля. Подъем на пик Воробьева до 5100 м 31 июля. Вершина пика Воробьева 5685 м. Спуск в базовый лагерь 1-2 августа. День отдыха 3 август. Подход под пик Четырех до 5100 м 4 август. Подъем до 5800 м. Вершина пика Четырех 6230 м 5 август. Спуск в базовый лагерь. День отдыха 6 август. День отдыха 7 август. Свидание на вершине пика Воробьева 8 август. Подъем в лагерь 5100 9 август. Подъем в лагерь 6300 10 август. Вершина пика Евгении Корженевской 7105 м 11 август. Спуск в базовый лагерь 12-13 август. День отдыха 14 август. День отдыха. Подход под маршрут 15 август. Подъем на плато 6100 м 16 август. Подъем на вершину Душанбе 7000 м 17 август. Вершина пика Коммунизма 7495 м. Спуск на плато 18 август. Спуск в базовый лагерь 19 август. Ждем вертолета 20 август. Вылет в Карамык 21-22 август. Ош 23 август. Вылет в Бишкек 24-25 август. Бишкек 26 август. Москва! Пояснения   Читайте на Mountain.RU: Тянь-Шань - 1998. Воспоминания о поездке к наивысшей вершине Тянь-Шаня, пику Победа (7439 м), и о восхождении на него Немного про пик Победы. 2003 год Ушба. Кавказ 2004. Март.

ПАМИР
июль-август 2000 года

Пик Ленина 7134 м, пик Евгении Корженевской 7105 м, пик Коммунизма 7495 м

Часть 2. Пик Коммунизма

13 августа. День отдыха.

Утром, после осмотра достопримечательностей, Коля вернулся взбудораженный каким-то событием.

-Я там дикую козу с козленком видел! К лагерю снизу пришли.
- Да ну. – Зевнул я из спальника.
- Я сначала козленка обнаружил. А когда стал подходить, он скакнул прочь, а за ним и мать обнаружилась. Совершенно дикие и не пуганные человеком животные. Если медленно подходить, метров на десять подпускают. Они, наверно, от стада отбились. Обычно они там внизу ходят вдоль Фортамбека, а сюда на такую высоту случайно пришли.

Я вышел посмотреть. Действительно, метрах в ста между камней морены виднеется силуэт козы, а рядом с ней и козленка.

За завтраком Коля поведал всем о козе с козленком, но они к этому времени исчезли из поля зрения. Погода стоит хорошая. Коля высказывает разные приметы, из которых следуют оптимистические прогнозы. На Памире в августе должна преобладать хорошая погода. Не всегда, но в большинстве случаев. Вот мы и верим в это радужное “большинство”. Есть еще некие общие замечания про погоду. На поляне Москвина до 15 августа лето, а потом наступает “зима”. Температура снизится, по ночам будет замерзать лед на воде, а выпавший снежок не сразу будет таять. Погода же стабилизируется. Переломные моменты, которые все могут изменить, есть всегда. Например, фаза луны и так далее. Хочу предупредить: я плохой синоптик и перечисляю лишь слышанные мной разговоры.

Наша цель - Коммунизм! Перед большой горой я устроил глобальную стирку. К концу дня вода в солнечных батареях прогревается в системе душ-баня и, зайдя за строение бани, можно найти приспособленное место для таких дел. Туда я и пошел. Есть всевозможные тазики и корыта. Полный инвентарь!

Остальная часть дня прошла за чтением и ленивым разговором.

В предвкушении ужина в приятный мягкий вечер большинство обитателей лагеря собрались возле входа в столовую. Наказанный за свои хулиганские проделки баран Кузя был привязан небольшой веревкой немного ниже на полянке с сочной альпийской травой. Лишенный воли, он скучал и лениво жевал травку. Люди около столовой вели спокойные разговоры меж собой. Как вдруг все взоры обратились на противоположную морену. Там появилась наша утренняя знакомая. Коза с козленком под вечер спускалась обратно вниз. Они заметили нашего Кузю и, заинтересованные, стали медленно подходить для знакомства. Все затихли и ждали с нетерпением, как в театре, как же произойдет любовное свидание нашего одинокого Кузи с красавицей козой. Кузя в это время мирно жевал траву. Еще немного, и он заметил ее. Несколько мгновений он напряженно всматривался в красивую незнакомку. Мы уже готовы были крикнуть: “Ну же, Кузя, давай…. Вперед!”. Дальнейшие действия явились полной неожиданностью для всех. Кузя изо всех сил рванулся, но не к козе, а от нее! В своем не свойственном барану галопе, как у настоящего леопарда, он стремительно развил большую скорость и бросился, как вы думаете, куда? Да прямиком к нам людям искать защиты. Веревка не задержала его даже на мгновение, так он разогнался.

Раздался громкий хохот. Айзенберг в негодовании произнес:

-Эх ты, Кузя! Опозорил весь свой бараний род. Бабы испугался!

Да, Кузя опозорил весь мужской пол своим бегством. “Юная красавица” может, проделала длинный и тяжелый путь, сама пришла к нему, а он…! Утек!

А может, все немного хитрее. Может, он увидел, что коза не одна пришла, а с малым дитем и бежал прочь от трудностей.

14 августа. День отдыха. Подход под маршрут.

Проснулись утром незадолго до гонга. Умылись с помощью нашего самодельного умывальника. Пришлось стучать канистру по носу, чтобы замерзшие в кране льдинки пропустили воду.

Норвежка попросилась сфотографироваться с нашим трактористом дядей Петей и радистом. Это ветераны лагеря. Лица у них очень суровые. Коля шутил, что норвежка этой фотографией будет запугивать суровых скандинавов на нефтяных платформах, если они вздумают к ней приставать.

Уже за завтраком началось обсуждение с испанами возможности восхождения на пик Коммунизма. Они отказываются! Не хотят туда. На Корженеве они были и теперь знают, что их ожидает, и плюс понимают, что пик Коммунизма выше и длиннее. Уперлись. После горы в БЛ тепло, хорошо и кормят в стеклянной столовой. Не хотят они покидать это и идти еще раз на гору. А мы уже настроились на пик Комунизма. Сознанием захвачена цель, пружины взведены, силы накоплены. Николай пару раз в течение дня пытался переубедить испанов, в свойственной ему манере темпераментно и громко говоря и жестикулируя. Преподаватель университета города Мурсия Фернандо заколебался в своем решении, но в итоге ни он, ни Пепе, брат знаменитого испанского альпиниста, не решились идти на вершину.

-Ну и … с ними! – проговорил разгоряченный дискуссией Николай – без них сходим. Баба с возу - кобыле легче! Пойдем вдвоем.

Николай знал, что мне для полного набора пяти больших советских гор не хватает только пика Коммунизма. Причем сейчас такое время наступило, что в другой раз к этой вершине могут все подъезды перекрыть из-за какой-нибудь заварушки. В Алайской долине уже были позывы к такой ситуации.

-Да. Хорошо бы сходить. Пик Коммунизма все-таки.
- Теперь, если нас двое, то не будем делать промежуточную ночевку на ребре Бородкина и сразу спустимся в базовый лагерь после вершины. Три дня хорошей погоды за глаза хватит. Больше там делать нечего!
- Три дня?! – я чуть не поперхнулся.
- А что там зря штаны просиживать! Только плохую погоду ждать. День на плато выгрести, второй - на Душанбе вспучиться, а третий - быстро на вершину и спуск в БЛ.

“Ага, с вертолетки на плато перепад два с лишним км, до Душанбе еще км, оттуда до вершины пол км и сразу спуск три с половиной км. О-ё-ёй! – подумал я – Испанцы …! Так хоть за их темп можно спрятаться, а теперь марафон получается”.

- Успеем? Я ведь нормальный человек, не то, что некоторые.
- Так я для нормальных и говорю. На скорости-то мы раньше до вершины за 14 часов доходили с вертолетки.

Постольку поскольку я все время ходил с Николаем и, соответственно, с испанцами, само собой потихоньку сформировалось мнение, что я гид, также как и Николай. Нас так и называли испанские гиды, когда шли переговоры по рации или просто обсуждение планов. С одной стороны это было лестно, но с другой…. То, что мы проходили иногда по два обычных дневных перехода, это никого не удивляло. То есть, как бы это было само собой. Мы же гиды, а значит, должны ходить быстро.

К середине дня мы встретили с почестями спустившуюся в БЛ команду гидов. Когда они появились на поляне, Настя выбежала навстречу с банкой компота и объятиями. “Старая гвардия” + 2 молодых вернулись с успехом. Дальше пошли рукопожатия и поздравления ото всех обитателей лагеря. Восхождение заняло неделю. Старые мечты сбылись. Приятно присутствовать в такие моменты радости людей.

Готовимся к выходу. Вечером выйдем к вертолетке, чтобы с утра рано стартовать и по холодку пройти опасное место - “подушку”. Там падает.

У Сычева я выпросил две лыжные палки. Двумя удобней опираться на снег. Раньше я пользовался одной из Колиных палок. Своих нет.

Вышли до ужина. После бы не успели, так как сразу темнеет. Прощались только с Сычевым. Он вышел назначить сеанс связи.

По знакомой тропе добрались до вертолетки. Там стоит стационарная палатка для тех, кто идет на Коммунизма. В ней оказались коврики, спальники и продукты. Я решил не доставать ничего, кроме посуды и горелки и переночевать в спальнике времен СССР, которые занесены сюда гидами. Когда еще придется ночевать в таком спальнике?! Это уже история, как и палатка-серебрянка, в которой мы ночевали один раз под пиком Ленина. Спальник сшит коконом с капюшоном. Кондовая железная молния. Внешний материал похож на брезент, внутренний тоже. Пух имеет большую примесь перьев. Тем не менее, этот спальник очень теплый.

Вечер тихий и приятный. Шумит ручей, стекающий с Воробьева. Ужин получился рыбный, так как угол палатки завален рыбными консервами. К вечеру я вышел посмотреть на ребро Бородкина. Затишье перед марафоном.

Я залез в спальник-реликт, но заснул не сразу. Мешали мысли о предстоящем восхождении. Затем мысли успокоились, и пришел сон.

15 августа. Подъем на плато 6100.

Подъем в 5 утра. Встаем молча, без комментариев и вопросов. Коля поглощает марафонский завтрак – овсяную кашу с добавками фруктов. Я же поглощаю корейскую вермишель с консервой. Понимаю, что овсяная каша полезней и выгодней для предстоящих нагрузок, я ее часто употреблял под пиком Ленина, но сейчас не могу. Ужасная гадость на вкус!

Оделись, собрались, вышли в 6:00. От палаток спускаемся на край ледника, покрытый каменным чехлом и изрезанный прибрежными разломами. Солнце еще не скоро до нас доберется. Лыжные палки звонко дребезжат о камни. Мыльницы отзываются им глухим стуканьем. На срединной части ледника ровно и без камней. Идем к подушке. Через нее мы взберемся на ребро Бородкина. Вот и начался марафон длиною в 2 км. Да, всего два, но по перепаду высот. Забег со всем снаряжением от высоты 4200 м до высоты 6300 м. Двухкилометровый обрыв плато Коммунизма заслоняет от нас половину мира. Хорошо видны горизонтальные слои в сколе древних осадочных пород поднявшихся к небесам под давлением Земных платформ. Платформа, на которой ныне расположена Индия, за миллионы лет продрейфовала длинный путь и врезалась в наш материк. От такой встречи вздымаются ныне Гималаи, Каракорум, Памир и другие горные системы, служащие их продолжением.

Ребро Бородкина внизу заворачивает серпом к стене, и в этом месте происходит накопление снега и, как следствие, льда. Ледовый слой толщиной в многоэтажный дом образует подушку. Коля рассказывает, что в его первый визит в эти места много лет назад подушка целиком покрывала нижние скалы и монолитом спускалась к леднику. За годы она стаяла и теперь осталась только ее верхняя часть, которая все чаще откалывается кусочками размером с тот же дом и отступает к стене. Подушка опасна не этим обстоятельством, а тем, что она под стеной и на нее периодически падают сверху лавины и ледовые обвалы.

Подойдя к подушке, мы быстро надеваем кошки и снова вперед. Набираем высоту без остановок и не подходя к краю подушки. Видимые впереди в верхней части подушки лавинные выносы, пересекающие подушку, заставляют отклоняться все дальше от стены и ближе к краю. Пересекаем лавинные конуса. Сейчас эти большие массы и площади снега покоятся, но невольно представляешь, как все это двигалось и сразу прибавляешь ходу. Для таких потоков человек - песчинка. За подушкой выбираемся на скальный гребешок, который уже можно считать ребром Бородкина. Скальный участок поднимает нас на несколько сот метров и выводит к промежуточным ночевкам 5100 м. Получается, что мы набрали километр за три часа. Сейчас 9 утра. Выходим на связь.

Здесь поставлена гидами палатка-серебрянка с ковриками. В ней продукты для общего пользования. Внутри мы с Колей пьем чай с сухофруктами и печеньем. Чай просветляет голову после нагрузок и прибавляет сил.

- Все, хватит нам тут рассиживаться. Идем дальше. – Не дает расслабиться Николай.
- Пошли, пошли.

До верхней точки ребра, откуда можно свернуть на плато осталось 1200 метров по высоте. По горизонтали это расстояние можно было бы пройти за 10 минут, а тут можно смело рассчитывать на 4-5 часов. Как вам контраст цифр?! После скал гребень широкий и полностью снежноледовый с тремя “лбами”. Гиды облегчили нашу задачу, повесив на крутых местах веревки (на 5300, 5700, 6100).

Началась вторая часть забега. Николай постепенно удаляется. Я иду медленнее, в своем темпе, чтобы расходовать силы с максимальным КПД. Шаг за шагом по снежным следам. Проделанная гидами тропа сохранилась в полузанесенном состоянии. Тропа - это хорошо!

Опираешься двумя палками на снег и шагаешь, перенося на палки часть веса. Так легче. До 5500 я шел в одной рубашке и тонком свитере под ней. Но тут дунул на меня леденящий порыв ветра, напоминая, что я не в Сочи, несмотря на яркое солнце. Поларовая куртка и ветровка вернули мне состояние комфорта. Дошел до ледового лба на 5700. Коля уже маячит далеко впереди. Вщелкиваюсь в провешенную гидами веревку жумаром и, как в песне поется: “чередуя выдох, вдох…” взгромождаюсь на крышу. Эх! Хорошо, хоть погода ясная. Так веселее. Сверху вниз со стороны плато тянется легкая поземка. Она засыпает следы сухим снегом и приходится их вновь проделывать. Это лишняя потеря сил. Стараюсь экономить их, разбрасывая сухой снег за счет инерции втыкаемой ноги. Все равно вижу, что темп движения снизился. Поднялся я уже высоко, но до плато еще пыхтеть и пыхтеть. Приятно смотреть назад. Глубина пространства затягивает взгляд. Снова вверх. Пятисекундные остановки стали все чаще и чаще. Это ее величество высота! О времени не думаю. Сколько его уже пришло? Посматриваю только на солнце. Оно сияет высоко – значит, все нормально. Дошел до последнего лба на 6100. Хорошо, что есть веревка. Без перильной веревки тут одному неприятно проходить. Пришлось бы собираться вместе для страховки. Под самым лбом трещина с краями на разной высоте. Получается маленький ледовый карнизик. На одном краю стою, другой край на уровне головы. Нужно второй жумар или прусик завязать под ногу или хотя бы ледоруб достать, но лень рюкзак снимать. Пристегнулся одним жумаром, закинул ногу на уровень головы и воткнул в противоположный край. Главное - забраться на этот край, а дальше уклон хоть и большой, но не отрицательный. Сделал две попытки. Не удалось. Рюкзак откидывает, верхняя часть обвязки ограничивает амплитуду дыхания. А дышать на 6100 хочется непрерывно. Вот так вот. Полутораметровая ступень стала препятствием на этой высоте. На следующей попытке я избрал более легкий способ. Подняв жумар как можно выше по веревке, я ушел маятником в сторону, и таким образом взобрался на ледовый край. Дальше все упростилось и веревка нужна только для подстраховки. Ледовый лоб плавно вышел на пологий участок. Дальше опять по следам.

Еще немного и передо мной открылся полный вид на Фирновое плато, и на вершину Душанбе, ведущую к главной башне. Главная вершина, вздымающаяся надо мной еще на 1200 метров. До свидания мир, оставшийся внизу! Я вновь в снежном царстве. Остается спуститься на плато и уйти немного восточнее, к так и не построенной метеостанции “Восток”. Через некоторое время я обнаружил на плато желтое пятно. Это Коля уже дошел до места и поставил палатку. Она забавно смотрится: крохотная, как небольшое теплое пятнышко на фоне холодного снежного полотна плато.

-А вот и я совсем не пьяный! – продекламировал я, подходя к палатке.
- Заходи, гостем будешь!
- А что это вы тут делаете в этой желтой черепахе посреди плоской тундры, гражданин, товарищ, барин? Или думаешь, я поверю, что мы на Фирновом плато Коммунизма?
- Поверишь, поверишь! Заходи, чай остывает.

Коля пришел на час раньше меня, а я шел 9-10 часов сюда. Палатка на плоском широченном месте смотрится очень необычно. Солнце уже склонилось и светит на нас вдоль плато. Впечатление, будто стоишь в тундре. Затишье. Легкий ветер и солнце. Наст вокруг палатки твердый, не проваливается. Я надел на шерстяные носки пляжные шлепанцы и вышел прогуляться по Фирновому плато Коммунизма. Коля угадал мои намеренья и наставительно пробубнил из палатки.

- Плато, конечно, спокойное, но ты далеко не отходи, а то потом долго из трещины вытаскивать придется. Лучше вообще вдоль тропы ходить.
- Вышел бы хоть на природу посмотреть. Очень приятный вид. А то сидишь, как килька в банке.

Молния расстегнулась, и появилась Колина голова.

- Мне и здесь хорошо. А если вид хороший, возьми фотоаппарат и сфотографируй.

Вечером ветер совсем стих. Мир и благодать. Я полчаса стоял и смотрел на окружающее великолепие, поскрипывая шлепками на вечернем морозе. Только холод заставил меня залезть обратно в палатку.

16 августа. Подъем на вершину Душанбе 7000.

Утром встали рано по понятиям высоты за 6100. Если до восхода еще долго, бесполезно вставать – замерзнешь. Нужно, с одной стороны, встать как можно раньше, чтобы успеть достичь цели, а с другой стороны, нужно встать достаточно поздно, чтобы не замерзнуть в “утренней прохладе” выше 6000 м. Оптимальными получились 8 часов утра. Мы организованно собрались, сделали заброску из вещей около места палатки и выдвинулись наверх. Превратившись в высотных верблюдов, мы отправились пересекать снежную пустыню Фирнового плато. Движения медленные, покачивающиеся, равномерные, как у кораблей пустыни. Мы пересекли плато к гребню Душанбе. Коля во время сеанса связи замешкался, и я вышел вперед тропить на небольшом подъеме. Сразу нагрузки усилились при смене первого. Я старался дольше не пускать Николая вперед. Приятно идти первым. Но, в конце концов, Коле надоел мой темп тропежки и он обогнал меня. По гребню Душанбе нам предстоит долгий подъем на его вершину. Преодолеть нужно 800-900 метров по высоте. Пред тобой лишь солнце, снег, отражающий лучи того же солнца, и синее небо. Нет, скорее черное, чем синее. К сожалению, снег мягкий. Ботинки проваливаются, но, правда, не так как рассказывали нам предшественники. Возможно, ветер сдул основную часть снега и этим облегчил нам задачу. Первый день марафона не прошел бесследно. Чувствуется усталость.

Наша ближайшая цель - это узенькая скальная змейка вдоль гребня, которая начинается чуть ниже середины пути и потом тянется почти до самой вершины Душанбе. Мне показалось, что прошло бесконечное количество времени, прежде чем мы достигли скал. Теперь нас не загораживает край плато, и мы видны наблюдателям из БЛ. Скалы не столько облегчили путь, сколько просто дали некое разнообразие в рельефе. Это приятнее бесконечного серпантина по снегам. Как много терпения потребовал этот путь. Николай ушел вперед. Я вижу его фигуру на расстоянии 100-200 метров выше. Погода благосклонна к нам. Только к вечеру появились легкие облака все больше скрывающие нас от глаз наблюдателей из БЛ. Опять получился марафонский забег. Во время пути мы не сделали ни одной остановки на продолжительный отдых или перекус. Только короткие отдыхи после нескольких десятков шагов для восстановления дыхания и снова вперед. Медленно, но верно поднимаюсь вверх. Зато какой марафон мыслей, воспоминаний и образов. Переживаешь заново события своей жизни. Иногда ловишь себя на том, что говоришь вслух. Сколько же всего было в жизни! Волнения, радости. Они возникают с новой силой. Много чего хочется вернуть и переделать. А может, и не надо? Может, оставить все как есть? Тогда не успеть сделать всего желаемого. А, знаю выход! Нужно прожить 300 лет. Тогда можно испробовать и исследовать все пути и предположения своего человеческого сознания. Нет, 300 лет не хватит, нужно 500, а лучше 1000…. А может, и хорошо, что жизнь короткая? Раз-два и нет ее уже. Несмотря на яркое солнце, резкий порыв леденящего ветра пробил до костей мою броню. А это две плотные ветрозащитные куртки, теплая поларовая куртка и плюс еще одежда внутреннего слоя. Это напоминание, что я приближаюсь к 7000 м. Организм настолько отдал свои силы для движения, что на борьбу с ветром ему не хватает энергии. По коже прошел неприятный озноб. Нужно действовать быстрее, несмотря на большую высотную лень. Усилием воли снимаю рюкзак. Порывы идут один за другим. Откуда они взялись? Надеваю синтепоновку. Теперь нужно идти, чтобы согреться. Жизнь в движении. Через 50 шагов состояние пришло в норму. Тепло и уютно.

Скоро вершина Душанбе. Скалы кончились. У их края видно место ночевки ходивших на восхождение лагерных гидов. Николая нет. Его следы уходят вверх на снежный купол. Иду вверх. Купол все закругляется и закругляется, но никак не закруглится до верхней точки. Терпение сложно сохранить на исходе сил.

Дошел! Квазивершина Душанбе имеет несколько углубленных мест (мульдочек). Коля выбрал одну из них и установил палатку.

- Привет, Коля! Какая встреча. Вот уж не ожидал тебя увидеть.
- Давай, давай, залезай внутрь.
- Давно пришел?
- Час назад.
- А сколько сейчас?
- Четыре вечера. Ты шел 8 часов. Я семь.

Я залез в палатку и испил глоток райского наслаждения. Только так можно сказать о глотке горячего чая на высоте 7000 метров после 8 часов непрерывного движения. Молодец, Николай. Успел палатку поставить и чай вскипятить.

Поле “возвращения к жизни” я снова вылез из палатки набрать мешок вкусного снега, чтобы не ковырять стоптанный у входа.

Погода успокоилась. Облака исчезли. Созерцание стало единственным источником восприятия. Слово Памир полностью оправдывает себя. Это крыша Мира и никак по-другому. Бесконечные горизонты открывают нам свои дали. Солнце оставляет купол неба, скатываясь к самому краю. Какое наслаждение видеть все это своими глазами. Будто ты в приятном предзакатном умиротворении и спокойствии взираешь на все с мудростью старца, провиденьем прорицателя. Эта сказка физически заметным потоком вливается в сердце и заполняет душу. Легкая грусть кислит глубины глаз и отдает в груди. Я уже знаю, что, как только спущусь, загадочный эфир испарится, и пространные образы не смогут до конца восстановиться в памяти, как будто это сломанный конструктор, в котором не хватает очень маленькой, но самой важной связывающей детали. Я не стал грустить. Все должно иметь меру. И созерцание тоже.

Солнце скоро спрячется за далекие горы, а пока теплые закатные тона освещают красивую вершину. Башню пика Коммунизма. Какое мирное и спокойное зрелище. Даже не верится, что там семь с половиной километров высота.

Пик Евгении Корженевской также окрашен розовым сиянием, стоит во всей красе. Вон там, на вершине мы были неделю назад, а уже, кажется, так давно.

Перед сном я не утерпел и вылез еще раз посмотреть вокруг и заодно почистить зубы. Холодно. Стою в пуховке. Все, теперь в спальник и постараться уснуть.

Лежу я в палатке, а “на дворе” ветер дует. Нет, не сильный, обычный горный ветер. Земля спит. Спит и дышит. Это ее дыхание колышет тент палатки. А от нашего дыхания внутренняя ткань покрылась изморозью в виде маленьких кристалликов льда. Мы выдыхаем влажный и теплый человеческий воздух, а он касается холодной палатки и влага из него, замерзая, образует белый бархат. Ветер шевелит ткань, и при резком дуновении маленький холодный дождик падает на открытую щеку. Человеческое тепло растапливает крошечные льдинки и испаряет их в сухой воздух.

Не спится…. Опять не спится мне на 7000 м. Ворочаюсь с одного бока на другой, но от этого только сердце чаще стучит, а сон не идет. Николай не ворочается. Спит, значит. Везет же некоторым…. В этот сезон ночь на такой высоте первая. Не привык я еще. Или чай слишком крепкий? Что об этом думать теперь. Я открыл глаза и стал смотреть на окутанные мглой контуры нашего маленького мирка. Вот мы здесь живем. Да! Невелики хоромы. А за пределами его космос. Земной космос. Мы путники, заснувшие на крыше мира - Памире.

17 августа. Вершина пика Коммунизма 7495 м. Спуск на плато.

Ночью почти не спал. Нет, нет, было уютно и тепло. Я постарался об этом загодя. Разложил ровно коврики, постелил на них синтепоновку, накрыл спальник сверху ветрозащитной курткой, чтобы теплее было и чтобы образующийся снежный кружак (изморозь) образовывался на ней, а не на спальнике. Обложил себя вещами, чтобы не скатиться на холодное место без коврика. Но сон все не шел. Может, высота влияет. А может, поужинал слишком плотно. Вечером пожадничал и навернул около литра картофельного пюре с добрым количеством сала. Раньше на такой высоте я его не только есть, а даже видеть не мог, сразу наизнанку выворачивало, а сейчас нормально. Говорят, что это очень тяжелый продукт, который трудно или вообще не переваривается на высоте. Пускай говорят, сколько угодно. Мы им за это сало не отрежем! У нас своя теория на этот счет.

Приглядываясь к покрытой изморозью ткани палатки, я с нетерпением ожидал, когда же сквозь нее забрезжат первые блики приближающегося утра. Глаза незаметно закрылись, и я заснул…

И вот оно пришло. Коля растолкал меня как раз в тот момент, когда я наконец-то заснул. …Не знаю, сколько спал, а когда прозвонил будильник, показалось, что закрыл глаза секунду назад.

Нельзя сказать, что утро выдалось спокойное. Легкими порывами налетал ветер. Пока лежишь в палатке, трудно предположить, какова же она реальность снаружи, и есть ли эта реальность вообще.

Утром слой изморози можно собирать миской или, лучше, двумя. Нужно от нее избавиться, если не хочешь, чтобы она, растаяв, начала капать или осыпалась на спальник и другие ценные своей сухостью вещи.

-Ну что? Дойдешь до верха-то?!
- Не знаю наперед – начал привычно уходить от таких рассуждений я.
- Что же не знаешь? Не первый раз на гору идешь, пора бы и знать.
- Не хочу зарекаться. Нехорошо искушать Господа Бога.

С моей стороны вход в палатку без тамбура и поэтому он более удобен для наблюдения за атмосферой. Я “разгерметезировал наш космический корабль”, стараясь не стрясти на себя снежный кружак, и выглянул в “космос”. Нежный и плавный перелив мягких и радостных тонов предрассветного неба я так и не смог увидеть. Не увидел я и четкого вчерашнего контура пика Корженевской и вершины Коммунизма. Нас накрыло “дупло”, то есть непогода. Но это дупло вовсе не было злобным. Видимости нет, но плотность проносящихся через нас облаков постоянно меняется, и изредка появляются в них разрывы. Из облаков снег не падает. Он несется вдоль склонов, сдуваемый порывами ветра. Скорее всего, это локальная непогода, потому как солнце проглядывает сквозь пелену, демонстрируя, что еще выше нет облаков.

Завтрак получился легким. Такова Колина теория. Мы ели его любимую овсяную кашу с молоком и изюмом. Бесспорно, овсяная каша очень полезна и нужна, но…. Хорошо, что я кладу туда изюм.

- Можешь идти без рюкзака. – Коля всегда был за то, чтобы брать с собой рюкзак даже на последнем взлете, потому что он и спину греет, и, если что, переночевать в нем можно.
- Хорошо.

Оделся я по старой схеме: тонкий шерстяной свитер, рубашка, полар, ветровка, синтепоновка, еще ветровка. Систему не надевали. Взяли в одну руку ледоруб, без которого сложно зарубиться, если заскользишь вниз, и лыжную палку, без которой сложнее идти. Кошки. Закрыли входы в палатку, прикопали ее края, чтобы ветер не смог проникнуть под дно и сорвать ее с места. Предварительно внутри положили по углам тяжелые вещи. Вроде все. Пошли. От ночевок нужно пройти по “буеракам” к перемычке между Душанбе и вершинной башней пика Коммунизма. Туда от нас идет в сумме небольшой спуск. Наверное, метров 20-30 по высоте, не больше. На обратном пути придется на них взбираться, что не вызовет приятных эмоций. От перемычки далее нужно уйти влево траверсом под скалами и затем подняться по снежной “лопате” вверх до северного гребня. “Лопата” – это прозвище крутого снежника на башне пика Коммунизма. Оттуда уже рукой подать до вершины - последние 85 метром по высоте.

Сквозь туман облаков проглядывает мутный контур вершины. Солнце светит с востока, мы идем с запада, а она между нами, она высится и не дает нам видеть солнце. Она выше нас.… Сможем ли мы подняться и увидеть солнце перед собой? Коля еще недавно меня корил, что я уже сколько раз был на высоте, а не могу сказать с уверенностью, что взойду. А я не люблю говорить гоп, пока не перепрыгну. Даже если чувствую себя уверенно. Но сегодня непогода. Из-за нее и высота будет сильнее чувствоваться. А высота здесь больше, чем на Победе на 56 метров. Пускай ненамного выше, но физически и психологически это неизведанная высота для меня. Имея в виду непогоду, Коля спросил меня, а хочу ли я вообще сейчас наверх. Ему-то что, он уже семь раз там был. Надрываться нет смысла. Ну, а я человек очень инертный, чтобы так сразу повернуть назад. Нужны очень веские причины. Например, такой сильный ветер, как на пике Ленина, который заставил нас отсиживаться лишний день в пещере на 6100. Здесь бы мы тоже сели в осаду. А вот так вот взять и повернуть сразу назад. Это гораздо тяжелее сделать, чем пойти вверх. Хотя повернуть вовремя назад - это большое искусство настоящих мастеров, которые умеют оставаться живыми. Веских причин, которые могут нам помешать, я не увидел, и мы двинули наверх к “Коммунизму”. Мы подошли к самой перемычке. Тут в разрыве облаков я отчетливо увидел необычное зрелище. В пробивающихся лучах солнца показалась верхняя часть знаменитой южной стены пика Коммунизма. Она почти вертикально обрывалась на уровне нас, а выход с нее на вершину, то есть “крыша”, тоже довольно крута. Сама перемычка так же круто уходит на юг скальным уступом. Крутая грань создает впечатление края Земли, за которым нет более никакой тверди, а лишь одни эти серые аморфные облака. Ветер дует с юго-запада, и на стыке миров стоит неимоверный сквозняк. Облака перелетают из одного мира в другой, принося беспокойство. Но поразило меня не это. Поверхность стены показалась мне мягкой и бархатистой. Я пригляделся и понял, в чем дело. Южная стена, да и почти вся вершина покрылась оболочкой. Представьте себе такую картину: перед вами скальная башня. Она загораживает солнце, но лучи его вырываются из-за края. По вертикальной стене снизу вверх, повторяя рельеф скал, ползет, струится полупрозрачная пленка облаков, толщиной всего несколько метров. Она не касается камня. Между ней и скалой есть промежуток. Получается два взаимно перпендикулярных движения облаков: снизу вверх и с юга на север. В пронизывающих лучах солнца эта многоплановая трехмерная картина смотрится фантастично. Возможно, пришел влажный воздух и при соприкосновении с холодной громадой горы он превращается в облако.

Ну, вот мы под башней. На траверсе еще видны следы предыдущих восходителей, а вот на подъеме они уже теряются. Занесены. Мы прошли этот маленький траверс и вышли на “лопату”. Это снежник, по которому нам подниматься до выхода на северный вершинный гребень. Начался подъем. Порывы ветра не так сильны, как вчера на подходе к вершине Душанбе, но зато холоднее. Ветер обладает еще одной особенностью, которую я отчетливо ощутил на себе только на спуске вниз, но об этом после. Коля вначале пытался на ощупь отыскивать следы наших предшественников, но это продолжалось недолго. Прежний след был потерян. Мы только увязли в глубоком снегу. Поэтому Николай оставил это занятие и пошел, выбирая участки снега потверже. Видимости нет, а нам нужно идти на оптимальном расстоянии от скал, которые тянутся вверх по краю снежника. Желательно не приближаться к ним сильно. Там снег мягче и глубже – устанем. Удаляться далеко тоже плохо. Это удлиняет путь. В моменты разрежения несущейся через нас мглы справа появляется большое темное мутное мятно. Это и есть скалы. На них ориентир. Сверху мутное светлое пятно. Это туда нам надо. Николай стал отрываться и все дольше пропадать в сгустках облаков. Я не успеваю за ним. Нужно прибавить ходу, а то следы, проделанные им, опять заносятся снегом, и мне приходится делать их заново. Это лишняя трата сил. Ускориться не удается. Организм все чаще требует остановок на отдых и насыщения кислородом. Руки в пуховых рукавицах подмерзают сильнее. Это из-за холодного ветра и из-за того, что держишь ими железный ледоруб и палку. Ветер треплет мой капюшон и одежду, бросая снежную пыль в лицо. В минуту остановки интенсивно сжимаю и разжимаю пальцы рук и ног, разгоняя кровь. Нужно не забывать следить за открытыми частями лица, которые не закрыл капюшон и очки. Тереть нос, но так, чтоб не содрать кожу, а то потом буду похож на алкоголика, если он, конечно, совсем не отвалится. Снежник уже надоел. Ну, сколько можно!? Идешь по нему в тумане, и не видно, когда он кончится. Психологически тяжела неизвестность. Кстати, падать крайне нежелательно. Улетишь до плато. Это километр с гаком. Как обманчив снег! С виду твердый, а проваливается. Досадно. Но все-таки не так все плохо, как описывали гиды. Выбирая путь, проваливаешься только по ботинок или половину голени. Вот, наконец, притягивающее светлое пятно стало еще светлее, и сквозь пелену прорезался контур солнца. Темными скалами проявился гребень. Николая не видно. Я направился к снежной дорожке, выводящей на гребень и, спустя несколько томительных минут, оказался на нем. Резко усилившийся ветер не дал мне ощутить облегчение, а наоборот, заставил сжаться под защитой камня. Получилась некая аэродинамическая труба. Поток ветра со снежника концентрировался здесь за счет сближающихся скал и перескакивал через гребень. Надо уходить отсюда вверх. Тут не отдохнешь толком. Гребень скальный с запада, а с востока, в основном, снежный. Острый снежный наддув с востока все время немного возвышается над скалами на протяжении всего гребня. Собственно по нему мы и идем. Следы гидов тут видны отчетливо. Я собрался с духом и поднялся, упираясь под напором ветра. Вначале пришлось низко пригибаться к гребню, чтобы лучше держать. Несколько десятков метров - и я, считай, на высоте Победы, а дальше остается то, за что пик Коммунизма считается высшей точкой СССР. Очки часто залепляются. Приходится чистить, чтоб хоть что-то видеть перед собой. Слева яркая стена. Там солнце. Впечатление, что нет там пространств и глубин, а есть эта фосфоресцирующая стена, в которую можно упереться рукою. Встретился Коля. Он возвращается.

- Как самочувствие?
- Нормально. Иду до вершины. – Сообщил я сквозь шум ветра.
- Тут совсем рядом. Не смог тебя дождаться. Ветер. Жду тебя, приспустившись метров десять с гребня. Долго не сиди на вершине.
- Ладно. До встречи.

Я пошел дальше. Следы идут то по кромке, то, большую часть, приспустившись к западу. Шаг за шагом, частое дыхание, бешеный ритм сердца. Где же она? Я все чаше поднимаю голову с залепленными снегом очками, протираю их и смотрю. Вспоминаю фотографию восходителей, стоящих на вершине в хорошую погоду. Где ж она, хорошая погода!? Где? Снег под ногами сменяется скалами. Что-то непонятное блестит впереди. Что это? Это же крест. Чудится, что ли? Нет, не чудится. Это и в правду дюралевый крест. Да! Не знал я, что тут вместо вершинного тура крест стоит. Я вскарабкался кошками на последнюю скальную ступеньку и стал рядом с крестом. Все! Прибыли. Некуда больше подниматься. Вокруг только спуск. Как бы хотелось видеть все вокруг. Какой контраст ощущений! Ничего не видно, а чувствуешь себя на стыке стихий, миров, сфер, сред и так далее. Скальный зуб Коммунизма карябает небосвод, и ты как будто сам своим телом прорезаешь купол небес. Атмосфера кажется плотной и хочется подпрыгнуть и поплыть в ней как в воде к свету. Вспомнил про пириты, которые хотел отыскать для Насти. Пирит (FeS) – полудрагоценный зеленоватый кристалл. Они здесь водятся, несмотря на давнее паломничество. Интересно, правда?! Вершина усеяна драгоценными камнями. Как в сказке. Как их тут найти в такую погоду?! Я припал на удачу к скале и стал вглядываться в породу. В скале блеснуло что-то зеленовато-синим цветом. Это то, что надо, только как отколоть? Как ни странно, порода легко отслоилась и я забрал кристалл. Пора вниз, а то Коля заждался. Я взял еще один камушек на память и начал спуск.

Отойдя два шага, я обернулся и еще раз взглянул на крест и на это место, символизирующее высшую точку СССР. Да, страна наша была большая, да и сейчас просторы ее грандиозны. Сколько отсюда до Чукотки или до Кольского полуострова? И над всем этим пространством этот крест и эта скала есть высшее место. Раньше, во время расцвета альпинизма в СССР, восхождения на эту вершину было очень почетно и символично. Крест тут не стоял. Был барельеф с гербом СССР. Эта символика ныне отсутствует. И здесь, и на пике Ленина ее сняли. Сейчас другие времена. СССР остался в истории. Теперь тут территория Таджикистана. Пик Коммунизма переименован в Самони. А гора как стояла до Коммунизма и до Самони, так и будет стоять дальше, пока какой-нибудь катаклизм или война не сгладят ее в ровное место.

Я схватил варежками скалу, толкнул, дернул ее, проверяя в шутку, прочно ли держится вершина страны, и на этом оставил сие место и начал спускался, не оборачиваясь более. Теперь уже не до этого. Нужно вглядываться сквозь проносящуюся мглу и забивающиеся очки, отыскивая удобные следы. Начался самый ответственный этап восхождения – спуск. Все мысли теперь только о том, как быстрее дойти до БЛ. В месте, где я выбирался ранее на этот гребень, меня ожидал Николай. Он приспустился на десять метров, чтобы не находиться в мощном потоке атмосферы, перелетающем через гребень. Понижение тут незначительное, но усиление ветра очень заметно даже по сравнению с верхней частью гребня. Я постарался быстрее пройти это место и спуститься к Николаю. На вершину мы взошли за 3,5 часа.

- Все в порядке?
- В порядке. Необычно крест видеть в таком месте.
- Пошли вниз, нечего тут больше делать. – Николай повернулся и быстро зашагал вниз.

Я старался идти так же быстро, но все же отстал. Причина не только в усталости. Мы столкнулись с неприятным обстоятельством, о котором я уже хотел упомянуть при описании подъема. Дело в том, что холодный ветер, который дул нам в спину при подъеме, теперь дует в лицо, и дует он не с лева и не справа, а прямо снизу! Холодный поток с острыми иголками сдуваемого с поверхности снега, не обращая внимание на привычные понятия о ветре, поднимается вдоль “лопаты”. Наклоняя голову вперед, не спасаешься от прямого попадания. Приходится отворачиваться более чем на 90 градусов, а тогда не видно, куда ступаешь ногой. Опасно. Спуск по простому снежнику получился таким же изматывающим, как подъем. Эх, была бы маска! Так нет же ее. Открытые только нос, рот и щеки под очками, а как прихватывает! Приходится постоянно их тереть, когда они теряют чувствительность. Но все-таки я чувствую, что они еще не перешли грань обморожения, все-таки погода не такая плохая по сравнению с тем, что тут может быть. Так что ситуация штатная.

Сильно мешает отросшая на щеках щетина. На ней в одно мгновение намерзает лед и его трудно отколупать. Для этих целей нужно снять рукавицу.

Пришло время уходить с “лопаты” влево траверсом под скалами к перемычке. Коля меня здесь ждет, чтобы убедиться, что я еще жив. Место выхода с лопаты на траверс наиболее крутое и с ледком чуть-чуть. Проходим осторожнее.

Далее путь простой. Николай ушел в своем темпе вперед к палатке, а я стал еще больше “тормозить”. Горизонтальная поверхность оказалась “сложным рельефом”. С несколькими остановками дошел до перемычки, которая ведет к вершине Душанбе. Еще раз я взглянул сквозь туман на видимый участок южной стены пика Коммунизма.

Погода изменила свой характер. Ветер стих, облака сильнее сгустились, и из них повалил сильный снег.

От палатки меня отделял ряд “буераков”, по которым нужно идти опять вверх и вниз. Ух! Какая же это пытка! Холмы, которые можно не заметить, проходя вверх, на спуске тут на 7000 м после восхождения на вершину оказываются выматывающими силы и терпение препятствиями. Думаю, многие из ходивших согласятся со мной.

Основную часть пути по холмам я уже прошел, когда падающий снег окончательно завалил следы. Как мы тут шли, не могу вспомнить. Неправильное направление в этом молочном киселе при моем темпе может легко вылиться в получасовую потерю времени. Коля уже, наверное, час как сидит в палатке, и приготовленный чай уже остыл. Мысль о чае как о манне небесной подтолкнула меня к решительному броску. Высота иссушила всю гортань. Во рту вязко и глоток чая чудится животворным бальзамом.

Спустя 20 минут я добрался до палатки. Мысли только о том, как отдышаться, залезть внутрь, напиться чаю и заснуть в теплом пуховом спальнике.

- Живой?! – прервал мои мысли Колин голос.
- Живой – протиснул я сквозь частое дыхание.
- Где ты там бродил столько времени?
- В трех соснах заблудился. Следы замело.
- Залезай скорее в палатку. Чай готов. Кураги возьми с орехами. Не мешкай, у тебя полчаса на отдых, потом сворачиваемся и идем вниз.

“…, дорогая редакция!” – подумал я – “Только что выложил последние силы, чтоб до палатки добраться, а через полчаса еще один бросок, только теперь со всем барахлом”.

Чай сделал свое дело. Появилась готовность к действию. Человеческое существо все-таки бездонно. И откуда только силы берутся, когда полчаса назад они закончились полностью.

Коля предпочел вариант максимального сброса высоты, пока есть время. И вообще-то по первоначальному плану мы хотели спуститься после вершины в БЛ сразу. На этот вариант времени не хватит, даже если найдем в тумане путь. Все! Вниз и только вниз, в объятия живой планеты, к обилию кислорода. Загостились мы в поднебесье. Пора и честь знать. Многое тут начинаешь ценить из земных богатств. Кислород, например! Ходят люди по равнине и большинство об этом даже не задумываются, а тут его сразу начинаешь ценить.

Мы собрались и, медленно шагая, направились к спуску по пути подъема. Нудное горизонтальное место быстро кончилось, дальше ребро Душанбе ведет на плато. Начались скалы. Снег ослабел, стало веселее идти. Не торопимся. Слегка пошатываясь с рюкзаками, идем по снегу или скрепим кошками по скалам. В таком стиле мы прошли до конца скальной гряды. Погода, как выяснилось, и не думала делать нам послабление. Вновь все неприятно посерело вокруг, вызывая беспокойство внутри. Видимость упала, повалил снег, а к нему присоединился боковой ветер с южной стороны. С завершением скал исчез наш последний ориентир на широком гребне. Теперь мы похожи на ежиков в тумане. Слева гребень образует широкие поля, по которым гулять можно очень долго, а справа он ледовыми уступами уходит к плато. Этого края нам нужно держаться. До конца гребня спускаться нельзя. Там в конце зона трещин. Нужно, не доходя до них, свернуть вправо и спуститься на плато в удобном месте. Самое сложное - это найти при отсутствии видимости это место и не уйти в трещины. Впереди стали видны два непонятных пятна на снегу. Подходим. Это лед. Вроде помнится, что было такое при подъеме. Идем правильно.

Ветер усилился. Передвижение не было быстрым. Николай шел, вынюхивая след, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Мне становилось все холоднее и холоднее. Ощущение холода стало другим, чем прежде. Он стал переходить в озноб. Не было возможности терпеть. Откуда это - подумал я. Где я успел простудиться. Терпеть стало невозможно. Я, пересилив себя, снял рюкзак, достал пуховку и очень осторожно ее надел, чтобы не упустить на сильном ветру. Полегчало. Все это потому, что мы с утра почти ничего не ели, прошедшую ночь я плохо спал, а работаем уже часов 12, не меньше, без серьезных передышек. Организм ослаб и отказывается защищаться от холода за счет внутренних резервов.

Появились небольшие трещины. Мы решили достать веревку и связаться. Ни одного просвета в облаках, чтобы хоть что-то увидеть и сориентироваться. Коля решил свернуть с гребня и спускаться к плато. Через несколько шагов, сквозь неизменную пелену проявились темные глазницы трещин. Началась работа саперов. Спускаемся дальше, делая зигзаги в обход дыр. Снег мягкий и его много. Нога погружается полностью в обманчивую перину, плавно тормозясь. И никогда точно не знаешь, что там, под твоей ногой. Чувствуешь себя кошкой, осторожно ступающей своими мягкими лапами по тоненьким веточкам, чтобы не обломить их. Так продолжалось долго, или кажется, что долго, потому что терпение на исходе. Бродим где-то на высоте шести с лишним км. Сгущаются сумерки. Вокруг все стало темно-серым и абсолютно однотонным. Какая-то сюрреалистическая среда, в которой мы плывем.

Трещины кончились, стало полого. Значит, мы на плато. Идем еще полчаса и останавливаемся. В место под палатку я тыкаю палкой, чтобы убедится в отсутствии трещин, ну, хотя бы психологически. Девять часов вечера. Связь прозевали. Она была в 20:00. Завтра свяжемся на утренней связи в 9:00. Легкий ужин из оставшихся продуктов и спать. После долгой ходьбы чувствуешь себя не человеком, а конструктором, собранным из разных деталей. В палатке приятно. О наружной серости забываешь. Почистив зубы, ложусь спать.

18 августа. Спуск в базовый лагерь.

Утро. Выглянув из палатки, можно было сильно удивиться своему местоположению, потому что вчера шли в полнейшем молоке, да еще в сумерки. Но к моему еще большему удивлению мы не так уж и сбились с пути. Наша палатка стоит на плато невдалеке от пика Душанбе. К великому нашему разочарованию, все следы вчерашнего спуска, все наши зигзаги и повороты полностью занесло снегом. Это не позволило нам увидеть и ужаснуться тому, куда бы мы могли попасть, если бы не свернули там и не повернули тут.

Утро прекрасное. Чистое небо. Отчетливо видна Корженева и вообще все прекрасно видно, в отличие от вчерашнего дня. Продуктов не осталось, и мы, перекусив чаем, медленно и лениво собрались. И то собираться начали только тогда, когда до нас добралось солнышко. Без его живительного тепла даже по делу из палатки выходить неохота.

Пересекаем плато в сторону края к нашей заброске. Как ее теперь найти под снегом? Хорошо, что Коля воткнул вешку около нашего пакета. По ней только и найдем, если снега не навалило выше. Но чем дальше мы продвигались к центру плато, тем меньше его становилось. Мы проваливались не больше, чем на 20 сантиметров. Заброска нашлась, но гигантские вороны все-таки побывали здесь и разорвали толстостенный пакет. Вот негодяи! Мы же специально не положили туда ни грамма продуктов. Вообще этих черноперых мародеров с размахом крыльев, сравнимым с нашим размахом рук, пора бы наказать. Сидят, понимаешь, тут на готовеньком, ждут, когда им в заброску чего-нибудь положат, а сами гадают, какое будет меню на ужин. Ну зачем им понадобились мои рукавицы, которые они наполовину вытянули, или Колина альпинистская система? Совсем поехала крыша у воронов. Не могу отличить снаряжение от продуктов! Наступило 9 часов утра, и мы связались с базой. Сычев поинтересовался о нашем самочувствии, но неспроста интересовался. Мы были на горе последними в этот сезон и он, немного поюлив, попросил нас снять верхние веревки на маршруте по ребру Бородкина с 6100 и с 5800, чтобы гидам из лагеря не подниматься слишком высоко. Мы согласились.

Чтобы попасть с плато на ребро Бородкина, нужно снова подняться на так называемые “груди”. Это “буерак” метров 200 – 300 по высоте. Казалось бы, ерунда. Да, ерунда, когда идешь вверх на гору, но когда возвращаешься после горы, вспомнишь все известные проклятия и придумаешь новые! Эти триста метров мы шли три часа! Очень тяжело после расслабления снова напрягаться и работать на подъем. Ну вот, наконец-то, я достиг верхушки злополучных “грудей” по Колиным следам, сделанным в рыхлой сахарной поверхности. Открылась панорама на базовый лагерь. Впереди спуск на землю обетованную. Перепад высот составляет 2100 м. Замечательная тихая погода. Ветра нет. Яркое солнце лениво ползет по небосводу. Легкий дискомфорт для созерцания создает плотный покров облаков наползающих с запада. Верхняя граница облаков невысоко, где-то на 5500 м. Сейчас это ниже нас. Они медленно, совсем незаметно приближаются. Самые смелые из них уже касаются дальнего края плато Коммунизма. Получается, что мы с ними соревнуемся, кто вперед. Или они нас накроют туманом, или мы спустимся вниз по солнечной погоде. Плохо контролируемое расслабление после восхождения овладело всеми моими членами. Как известно, это одна из главных причин роковых ошибок на спуске, поэтому лучше контролировать каждый шаг. Прошло уже 5 минут вместо 3-х. Нужно идти. Я поднялся, подошел к краю. Базовый лагерь виднелся далеко внизу еле различимыми крапинками домиков. Как далеко! И туда надо спуститься. Где же взять терпения на долгий путь? Коля уже спустился метров на 150 и откапывает из-под снега веревку. Он откопал ту, которую надо снимать. А есть еще одна более старая, но тоже прочная. Только откуда она начинается, я не помню. А к началу этой приходится подходить по все более увеличивающейся крутизне. После вчерашнего снегопада все веревки занесены толстым слоем свежего снега, и, чтобы откапать их, нужно потрудиться. В общем, уехать вниз мало желания, а возможностей много. Кошки забиваются снегом и начинают проскальзывать. Приходится очищать. Лоб закругляется вниз и кончается трещиной. Подо мной видны все два километра до низа, и поэтому хочется перевернуться и спускаться лицом к склону, хотя реально состояние склона этого не требует.

- Ну что ты замер на месте, давай быстрее спускайся!
- Иду, иду. Не торопи. Я на тот свет сегодня не спешу попасть.
- Смелее ногу ставь на пятку. Держи вертикальное положение, тогда и снег тебя будет держать. И не заваливай плоскость ботинка. Она должна быть горизонтальна. Снег держит.
- Ладно, береженого Бог бережет. – Я переворачиваюсь лицом к склону и под красноречивые Колины ругательства быстро спускаюсь к нему. Лучше потом живому стыдиться своего спуска лицом к склону, чем быть потом равнодушным к своему спуску спиной к склону трупом.
- Давай пристегивайся карабином, бери в руку веревку и спускайся, не нагружая ее, вниз. Оттуда страхуй меня.

Я пошел вниз. Тут я вспоминаю про вторые “перила”, которые я использовал при подъеме. Беру ледоруб и клювом роюсь в снегу. Зацепил, вот она.… Есть… Я перестегиваюсь на нее и уже с помощью восьмерки спускаюсь вниз. Через несколько минут соскакивает Коля. Одну веревку сняли. Теперь “роем траншею” до следующей. Снежная целина, старой тропы не видно. Ее можно только нащупать ногами. Если проваливаешься несильно то ты, возможно, на ней, если промахиваешься, то увязаешь глубже. Подходим к следующему “крутяку”. С какого места тут веревка уходила? Непонятно…. Путем воспоминаний и проб находим вторую веревку под снегом. Передвигаемся осторожно, стараясь не подрезать склон со свежим снегом и не уехать с лавиной. В трещинах видны натянутые в никуда веревки, оставленные в прошлые времена, а теперь ушедшие в лед.

Прошли 5700. Все заказанные нам веревки сняты, и мы идем дальше. Такой прекрасный солнечный день, синее небо, тепло, а твои ноги еле двигаются. Скорее бы спуститься до ледника, скинуть эти два километра, и все! А еще только полпути пройдено. Терпение уже не выдерживает. Приходится применять резервы, но не резервы здоровья. На данном этапе физически-психологической выработки резерва сил почти не осталось, но можно отключаться от времени без потери бдительности. Ты оставляешь свой организм на подсознательном животном уровне выполнять монотонную работу, а твои мысли уходят в сторону. Коля идет впереди. Иногда укоризненно оглядывается, мол, какого рожна ты “тормозишь”. Но я не делаю отчаянных рывков вниз. В таком состоянии приходится жертвовать скоростью для надежности.

Но вот внизу, на ребре, стала видна полоска следов. Это гиды из БЛ поднялись до 5300 и сняли веревки. Да вон и они сами в виде черных точек спускаются обратно. Скоро мы с ними встретимся. Они подождали нас в лагере 5100. Там стоит стационарная палатка-серебрянка. Они ее тоже будут снимать. В лучших традициях советского альпинизма ребята заботятся о спускающихся с горы. Как только мы подошли, нам сразу подали питье и пищу, даже яблоки.

Подходя к палатке, я недвусмысленно мяукнул. На что Коля сразу возмутился.

-Какой ты … барс?! Тащишься на спуске еле-еле.
- Так я же не зарычал как настоящий барс, а просто скромно мяукнул, как маленький снежный котенок. – Парировал я. Не надо думать, что Коля законченный грубиян. Просто, будучи более трех десятков раз на семитысычниках, темп нормальных людей кажется ему медленным.

Коля поворчал еще немного в ответ, и мы, наконец-то перекусив что-то существенное за последние сутки, в хорошем настроении двинулись дальше. На связи мы сообщили, что встретились с гидами и что на вершине вчера были в 12:00 и в 12:30. Встречайте. Последнее объективно опасное место – “подушку” мы проскочили бегом. После пересечения ледника на вертолетной площадке мы переоделись в “гражданское” и двинулись преодолевать последний сорокаминутный переход до базового лагеря.

К нашему приятному удивлению, около столовой нас встречает много людей. Нас захлестнули рукопожатия, поздравления, улыбки - в общем, все, что сопутствует такого рода событиям. Через полчаса мы уже сидели в парилке в бане. Честное слово, после всего этого я оттуда вышел еле живой. Ну а вечером за ужином вручение значков, тортов и поздравления. Испанцы не растерялись и, подняв бокалы, дружно прокричали “Snow leopard”! Спасибо им: пустячок, а приятно. Николаю значок не дали, мол, куда тебе еще значок, уже восемь раз там был, не напасешься на тебя. Но за заслуги и услуги дали специальную медаль “Альпнавруз”, как почетному “коммунисту”.

А теперь спать. Коля двинул к домику почти сразу. А я посидел еще немного. Понял, что с утомленным выражением лица лучше не портить людям веселья, и тоже ушел.

На этом кончился наш коммунистический марафон. Тем не менее, звезды сияли по-прежнему. Мир внешне не изменился. Он изменился внутри меня. Хорошо ли это?

19 августа. Ждем вертолета.

Утро. Тихое утро. А какое может быть утро после всего этого?! Да, простое тихое земное утро. На душе хо-о-ро-о-шо! Встаем, умываемся и ме-е-едленно, ме-е-едленно переставляя ноги в шлепанцах, передвигаемся в столовую. С самого утра тянутся облака. Вершину Коммунизма пока видно. Были мы там позавчера. Боже мой! И занесло же нас туда. Она там, в заоблачной дали. Здесь же тепло. Всего лишь мысль, перенестись туда в одно мгновение вызвала озноб. Б-р-р! Хорошего понемножку. Теперь хочется нежиться в лучах солнца на золотом песочке теплого Иссык-Куля.

Мы прекрасно жили весь август. Альпбаза находится на высоте 4200 в очень труднодоступном снизу районе. Шутки шутками, а когда нам нужно вылетать обратно с базы, "духи" опять зашевелились, продолжая нащупывать новые пути для транзита адского зелья. Официальные источники, конечно, раздули все это, кто во что горазд, нагнали войск в Алайскую долину и т.д, и т.п. Информация, приходящая с большой земли, напоминала нам об остальной цивилизации. Новости неутешительны. Мир по-прежнему кипит и булькает мелкими страстями.

К обеду небо затянуло. На нас села туча и посыпал мелкий сухой снег. Это не вызвало тоскливого настроения. Народ после обеда не расходится. Сидим, разговариваем обо всем. Прогуливаемся. Гадаем, позволит ли погода прилететь завтра вертолету. Оживление вызвали прилетевшие улары. Горные куропатки. Они сели вдалеке на морене и периодически оглашали своими криками серые окрестности.

Лагерный персонал готовит базу к консервации до следующего сезона. Завтра мы с Колей занесем все хозяйство, вынесенное нами вначале пребывания, обратно в домик. День прошел в лагерных заботах и приготовлениях к вылету. По поводу боевиков в Алайской долине шутили так: мол, мы с киргизскими пограничниками ударим по ним с двух сторон. Они снизу, а мы высадим сверху десант из испанских басков. Тут их целый отряд.

Лагерные гиды продавали отъезжающим на родину иностранцам советское альпинистское “железо”. Оно ценится на западе. В свою очередь иностранцы продавали вещи из своего снаряжения. Образовался своеобразный маленький базарчик.

На ужине произошла еще одна приятность. В свете заведенной француженкой традиции, испанка угощала всех испанской кухней. Это та самая, которая делала попытку взойти с грузинским гидом на гору. Кстати, когда мы ходили на Коммунизма, они сделали попытку взойти на Корженеву, но непогода, заставшая нас на вершине, развернула их на полпути.

20 августа. Вылет в Карамык.

Встали рано. Сегодня должен быть вертолет. Все барахло, выгруженное нами из домика, загружаем обратно. До завтрака все несметные богатства упакованы и домик заперт. Два наших уложенных рюкзака стоят, прислоненные к его стене. Спасибо этому домику. В нем комфортно жить, по сравнению с палаткой. В лагере предстартовая суета. Сборы и упаковка снаряжения. Даже трактор завели, чтобы все вещи перевезти на вертолетную площадку около озера.

Мы с Николаем помогаем перетаскивать вещи к вертолетке и смотрим, чтобы испанцы ничего не забыли.

Меня поймал за руку связист. Он такой же колоритный мужик, как дядя Петя-тракторист. Вчера они перебрали маленько, и теперь он не может сам вскарабкаться на крышу домика, где была связь и снять антенну. Я помог и снял ее.

Далее мы с Николаем и испанцами распрощались с Сычевым и другими ребятами и перемещаемся к ветролетке, чтобы быть наготове. На кухне мне выдали арбузов, дынь и яблок, которые я с трудом донес до площадки.

Пришла Настя

- Улетаете? – задала она вопрос с очевидным ответом.
- Улетаем.
- А мы все вторым рейсом полетим.

Вертак прилетит из Душанбе и вначале заберет нас с испанцами и выбросит в Карамыке на погранзаставе, так как мы возвращаемся через Киргизию, как и заезжали сюда. Потом вертак вернется и всех остальных увезет в Душанбе. Настя ведь тоже оттуда.

-Удачно вам долететь. – Пожелали мы.
- И вам удачно. В следующем году приедете?
- Сложно сказать. Время сейчас такое, что заранее не предскажешь.
- А я тоже не знаю, возьмет ли меня Сычев на следующий год. В этот раз все вышло неожиданно.
- Возьмет, конечно
- Ладно, пойду я. В столовой сейчас авральные работы. Мне нельзя долго отсутствовать.
- Будем прощаться. – Мы обнялись на дорожку.
- Спасибо вам за все. За пик Воробьева.
- Тебе тоже спасибо за компанию. Хорошо было встретиться в таком экзотическом месте, как Таджикистан. Пребывание на леднике стало интереснее. А то бы ходили просто на вершины, и все. Чего нас туда тянет, не понимаю.
- Все, нужно идти….
- Удачи.
- Счастливо вам….

Так мы и простились с Настей и с другими людьми, с которыми прожили тут месяц. Случайно встретились и разбежались в разные стороны, и вряд ли когда встретимся еще. Грустно немного.

Я взглянул на Николая. Он в своем обычном бодром настроении. Привычный. Вот она, жизнь путешественника. Встречаешь множество людей со всего мира и со многими расстаешься навсегда. Грустишь немного при расставании и снова радуешься при новой встрече.

Мы Насте отдали принесенные с вершины камни. Она камни с вершин хранит как драгоценности. Талисманы из заоблачных далей.

В воздухе послышалось хлопанье лопастей и гудение моторов вертолета. Он поднимается к нам от Фортамбека. Для полетов погода хорошая, ясная. Народ сгруппировался и приготовился к посадке в вертолет. Через пару минут оранжевая стрекоза выплыла над озером, замерла, оценивая обстановку и, пройдя над нами метрах в десяти, села на облюбованное место.

В момент прилета мы все присели, придерживая легкие вещи, чтобы не унесло их мощным потоком.

Далее все по стандартной схеме. Штурман открыл дверь, сбросил трап и выскочил на землю. Душанбинские пилоты сияли своими аккуратными форменными белыми рубашками с коротким рукавом. Непривычное для этих мест зрелище. Они прилетели из жаркого Душанбе, а тут без кофты не походишь. Правда, в такой момент им не до мелочей. У них напряженная и ответственная работа. Голос человека не слышен из-за шума моторов, и народ, не дожидаясь команды, ринулся загружать рюкзаки, но штурман подскочил и загородил собой проход. Еще минуту не давали посадку, пока штурман не оценит состояние машины. Оперативно загрузили вещи к левому борту. Краткие рукопожатия с провожающими нас гидами и стремительно ныряем вовнутрь. В эту же секунду вертолет качнулся и, заревев сильнее, оторвался от поверхности. Поляна Москвина, на которой мы столько прожили, поплыла под нами в иллюминаторах. Домик и озеро стали уменьшаться. Прощайте! Спасибо этому дому, поедем к другому. Все время полета я просидел у дверного иллюминатора, наблюдая движущиеся картины скал и снегов, ущелий и рек. В свете последней информации об активизации боевиков, думаешь еще и о том, чтобы какой-нибудь отморозок не пульнул в нас стингером или не выстрелил из ружья. В результате вертолет, когда нас вывозил, летел “на всякий случай” очень близко вдоль борта ущелья и низко, скрываясь за гребнями, чтобы его не заметили заранее и выпущенная “духами” ракета имела больше помех для наведения на цель. На кино похоже, да!? Но все прошло хорошо.

На выходе из боковых отрогов Залайского хребта в зеленую Алайскую долину стоит та самая киргизская погранзастава, куда нас доставил таджикский борт.

На вертолетке мы заметили несколько человек в гражданской и военной форме и наш знакомый КамАЗ. Очень хорошо! Мурза с Антипиным нас встречают. Радуемся, потому что прямой связи у нас с ними не было, а день вылета немного сместился, и еще эти события в долине. Приземлились, выгрузились, попрощались с таджикским экипажем. Он был наполовину из русских. Вертолет оторвался от земли, и через 3-4 минуты все стихло, как и не было.

Нас встретили радостные лица Антипина с Мурзой. Еще рядом были пограничники.

-Как успехи? Как все прошло? – спрашивали они.
- Все в лучшем виде. Испаны на Корженеву вспучились, а мы с Димой еще и на Коммунизма сходили. – Отвечал Коля.
- А ты Дима, что же куртку свою оставил у меня в машине? Как без нее то? – напал на меня Антипин.
- А зачем она мне нужна?! Лето же! – отшутился я. - А потом я у Николая отобрал одну. Зачем ему много. Ему все равно.

Мы загрузили рюкзаки и испанов в КамАЗ, а сами пошли пешком, пока Мурза проезжает через шлагбаум.

Погранцы несколько раз задавали волнующий их в последнее время вопрос: “Не видели ли мы там, в горах, людей с оружием?” Мы терпеливо отвечали, что поляна Москвина, где мы жили, находится высоко в горах и в трудном для пешего прохождения месте. К нам никто не приходил, и мы, когда летели, никого не видели.

Спрашивающие насытились нашими ответами, и мы прошли через шлагбаум к дому командира заставы, где остановился КамАЗ. Рядом стояли Антипин с Мурзой.

- Как тут обстановка в долине?
- Да, шумиху раздули. Войск понагнали в долину. На перевалах дополнительные посты установили – отвечал Антипин – сюда к заставе пригнали зачем-то батарею “града” (мобильный реактивный минометный комплекс). Сейчас будем проезжать, увидите. Они в низине стоят.
- Говорят, тут каких-то немецких туристов захватили, потом отпустили. Правда?
- Ходят разные слухи, а что есть правда, не разберешь.

Из дома вышел киргиз-офицер с женой и детьми и с вещами. Командир погранзаставы решил отправить с нами в Ош свою семью на время беспорядков.

- Вот их возьмите – обратился он к Антипину.
- Пускай садятся. – Мы помогли им загрузиться в КамАЗ к испанцам.
- Так спокойнее. Пусть лучше они в Оше будут, а то кто знает, что тут будет происходить.
- Конечно, так спокойнее.
- Ну, давайте… - командир заставы достал початую бутыль и стакан - Чтоб доехать хорошо.
- Самое время выпить за мир.

Мурза не пил. Ему везти КамАЗ. К тому же он мусульманин. Хотя командир заставы тоже мусульманин….

Мы пожали друг другу руки и отправились в обратный путь.

В низине и вправду стояла замаскированная батарея “града”. Люди в военной форме на дороге встречаются часто. Один офицер попросил подвезти его до следующей заставы. Мы взяли. Опять длинная дорога вдоль просторной долины. Над Заалайским хребтом висят облака и скрывают от взора его вершины вместе с пиком Ленина, на который хотелось еще раз взглянуть на прощанье. Опять я наблюдаю несколько мореных выносов на ровную плоскость Алайской долины произведенных древними ледниками. Издали это хорошо видно.

В дороге было достаточно времени, чтобы выслушать рассказ про успехи англичан, с которыми был Мошников все это время.

Я перескажу коротко. В результате англичанам не хватило порывов молодости, чтобы покорить главную вершину Курумды, так как подход под нее оказался слишком долгим и неудобным, а гребень к вершине слишком длинным. Но все же англичане вскарабкались на несколько не пройденных ранее пятитысячников, дали им названия и провели с одного из них прямой видеорепортаж на TV. Из набора комичных ситуаций запомнились две:

Англичане свое питание организовывали и формировали сами и набрали с собой великое множество соков, пепси-колы и сушеных продуктов типа “мюсли”. Как следствие уже через неделю запросили срочно привезти им мешок картошки….

Вторая хохма в том, что они не понимали, что почтовая пересылка вещей из Англии к подножию Курумды это совсем не посылка вещей из Англии куда-нибудь в Европу. У нас может кое-что и не дойти до адресата, а если и дойдет, вовсе не тогда, когда ждешь, а недельки на две позже. Решили они как-то, что вещей взяли недостаточно и заказали по спутниковому телефону поларовые куртки, ну они и шли к ним в соответствии с вышеописанными условиями….

На перевале нас опять тормознули. Причем картина получилась специфическая. На дороге стоят четверо человек в запыленном камуфляже, в зеленых платках на голове и с автоматами Калашникова. Начинаем гадать, кто это: бандиты или правительственные войска. Один из “орлов” обратился к Мурзе, тот отослал его к нам. Открылась дверь.

- Подвезете троих вниз к столовой? На обед опаздываем.
- Садись – разрешил Антипин.

Вместо троих, залезли четверо. Наверное, он забыл себя посчитать. Все четверо киргизов с ободранными автоматами загремели кирзачами по полу и сели частью на свободные сиденья, а частью на пол между сидений с испанцами. Вид их полностью гармонировал с колоритом проезжаемой местности. Все молодые. Старший из них, увидев нашу “инопланетную” испанскую публику, сразу завел традиционный разговор-расспрос, сверкая вставленным железными зубами на фоне коричневого от загара лица.

Они оказались контрактниками, прибывшими сюда из-за начавшейся шумихи с боевиками. На перевале у них пост.

Я улыбнулся про себя, представив себя на месте испанцев. Где-то в дикой Азии, вдали от родины, люди с автоматами бандитского вида тормозят машину и вваливаются, садятся меж них так, что стволы автоматов маячат перед глазами, что-то пытаются у них выяснить на непонятном языке. Мы не вмешиваемся в попытки киргизов выспросить что-нибудь у испанцев.

После спуска с перевала наши попутчики покинули нас, но на этом наши дорожные приключения не закончились. Дважды нас останавливали на вновь образованных постах. В первый раз вошел киргиз посмотрел на нас и на наши паспорта и разрешения пребывания и отпустил. Второй пост состоял из русских. Я их увидел в окно и подумал: “Как хорошо, свои нас держать не будут”. Пускай они даже киргизские подданные. Однако эти самые “свои” нас мурыжили не менее получаса. И паспорта посмотрели, и разрешение на пребывание, и даже визы у испанцев, что не входит в их права. Дольше всех один тип из них сидел в машине, и все придирался и придирался. К Николаю больше всего. Жадный до денег был и хотел любыми путями у нас их вытянуть. За ним его же товарищи пришли и сказали, что пора отпускать, проезд загораживаем. Наконец поехали дальше. Ничего этому стервятнику не дали, да и не за что. Все у нас в порядке. Вот так вот! Киргиз киргиза, кавказец кавказца и другие известные всем представители народов земных друг друга выручать стараются, даже если документы не в порядке и тем более на чужбине, а тут такое…. Остается сказать известную фразу: “За Державу обидно”.

В Ош въехали в темноте. Усиленный пост на въезде проехали без задержки. В этот раз испанцев отвезли на стадион в нашу любимую спортбазу. Тут койка сдается за 1$. Тихо, спокойно.

Вечером после принятия душа мы выдвинулись к “рыбкам”. Тут меня уже в лицо помнят. Теперь у нас стол с восточным колоритом. Хорошо посидели. В одном из ресторанных залов большая киргизская семья праздновала день рождения. Праздник у них не удержался в отведенном помещении и выплеснулся на общую площадку к фонтанам. Пляски пошли повсюду вокруг нас. Официанты “продали” наших испанцев, сказав веселящимся, что они есть испанцы собственной персоной, и бедных ребят пытались втянуть в пляски. Еле выбрались.

21 августа. Ош.

Ош разбудил нас своим теплым погожим утром. В деревьях, буйно растущих на территории базы, радостно щебетали птицы. С улицы слышен тихий разговор. Кто-то передвигается по дорожке, шлепая вьетнамками на босу ногу.

Встали. Умылись. Николай в этот день пошел улаживать формальности. А меня попросил устроить культурную программу испанцам. Как вы думаете, с чего я начал культурную программу? С чего начинается культурная программа после длительного пребывания в горах? Конечно, с того, что мы хорошо отобедали. К рыбкам мы не пошли. Туда вечером. А сейчас нам рекомендовали славянскую кухню. Мы прошли по улице Ленина дальше “интуриста” и свернули влево, где нам указали. Действительно, тут мы обнаружили “славянскую кухню”. Небольшое кафе или ресторанчик. Я в этом не разбираюсь. Кафе уютно расположилось за живой оградой в тиши маленькой улочки. Официанты русские. Все достаточно опрятно. Для нас с испанцами сдвинули столы, расположили над нами зонтики от солнца, чтобы защитить от жарких лучей там, где они пробиваются сквозь листву деревьев. Заказали мы все по полной программе, начиная с первого и заканчивая кофе с десертом. Все вкусно и красиво, как в ресторане, и дешево, как в Азии. Долго мы тут расслаблялись в тени под журчание воды, поливаемой на живую изгородь. Испанцы оживленно по-испански что-то обсуждали, периодически переводя мне на английский основную суть разговора и спрашивая мое мнение. Речь шла, в основном, о женщинах и немного о работе. Чтобы расплатиться, я пересел за соседний столик к сидящим там официанткам. Поговорили с ними немного, но так, ничего интересного. Потом я сводил испанцев к святому мусульманскому месту – горе Сулейманка. Внутри нее строится музей. Откроется он только через несколько месяцев. За небольшую плату смотритель с архитектором пустили нас посмотреть на строительство внутренних ниш и ходов и даже провели импровизированную экскурсию.

В середине дня появился Сергей Дудашвили. Раньше он был в Бишкеке. Приехал также его сын Леха с женой. Мы были с ними под пиком Ленина. В этой компании мы скоротали вечер.

22 августа. Ош.

Этот день мы весь провели в Оше, релаксируя после гор. Я опять сопроводил испанцев к “славянской кухне”, а потом мы вместе с ними и с Колей ходили на знаменитый ошский базар и звонить домой на центральный телеграф.

На базаре испанцы купили всякие безделушки на сувениры. Больше всего закупили… как вы думаете что?! …Кинжалы! Они считаются декоративные, но, скажу я вам, мало они отличаются от настоящих. Один из испанцев, отец большого семейства, и уж он постарался приобрести столько всего, чтобы всем хватило. …И ножи, кстати, тоже.

Вечером Дудашвили организовал прощальный банкет. Опять у рыбок. Ключевым блюдом стал настоящий азиатский плов в немереных количествах и плюс все остальное к плову. Присутствовали не только он с семейством и нами, но и другие его клиенты, незнакомые нам. Их было мало. Долго сидели. Как обычно, я возвращался в ночи на спортбазу пешком с испанцами.

23 августа. Вылет в Бишкек.

Сегодня из славного города Ош мы перебираемся в Бишкек. Утром Коля познакомил нас с еще одной трапезной достопримечательностью. Это рядом с базой. Некая блинная, где он частенько бывал много лет назад. И вправду, стоит, как прежде. Нас встретили две русские женщины. Их вид в передниках и вид самого места - это как картина, застывшая и неизмененная с прежних времен. Небольшой скромный опрятный буфет со времен советской власти. Вкусные блины, растворимый кофе в стеклянных стаканах. Как-то это не вяжется с этим городом и Азией. Приятно. Испанцы мне подарили часы. У меня не было своих часов и, гуляя с ними, я часто спрашивал их, сколько времени, чтобы держать график движения. И когда я сейчас снова поинтересовался за завтраком, сколько времени, они вдруг начали совещаться между собой и вместо ответа вручили мне спортивные часы. Мол, если тебя интересует время, возьми эти часы и будь в курсе. Так у меня появились часы.

Мы уехали в аэропорт и сели на единственный рейс до Бишкека. Там нас встретили на микроавтобусе и отвезли в город. Испанцев поселили в гостинице, а мы с Николаем зашли к Дудашвили. Жить нам в Бишкеке еще три ночи до вылета в Москву. Тем временем кулинарная тема продолжается. Ко мне подходит Дудашвили:
- Значит так, Дима, мы тут с Колей стол организуем, а ты, если нет возражений, сходи за разливным пивом. Попробуете c Колей местного пива.
- Раз такое дело, сбегаю.
- Ну, вот и ладно – вручил мне Дудашвили двухлитровую бутылку из-под пепси.

Жена Дудашвили угостила нас прекрасным ужином. Еле отползли от стола. После гор ешь за троих. Главное, не перебрать. Это сложная задача.

24 августа. Бишкек.

Коля поехал в аэропорт провожать первую партию испанцев. Среди них тот самый Пепе, у которого не прилетел багаж. Как потом рассказывал Николай, багаж нашелся. British airlines отыскала его и доставила в Бишкек. Бишкекский представитель кампании прыгал вокруг Пепе, пытаясь всячески смягчить ситуацию, извинялся, обещал весь багаж доставить обратно в Испанию бесплатно. Потом он отозвал его в сторону и что-то обещал еще. И простак Пепе после всех приключений смягчился и не стал раздувать скандал, подавать в суд и так далее. А надо было бы это сделать. Уже далеко не первый случай. Как я раньше рассказывал, такие “недоразумения” могут легко перечеркнуть возможность участия человека в экспедиции. Вон, у австрийца на пике Ленина из-за этого все сорвалось.

Пока Коля ездил в аэропорт, я переместился погостить к моим знакомым в Бишкеке. К Тане и ее родителям. Как известно, хорошие друзья всегда важнее всех гор. Здесь я привел себя в наиболее цивилизованный вид и смог как следует отдохнуть.

25 августа. Бишкек.

В Бишкеке тоже хорошо пожили. В спокойной обстановке есть время поразмышлять.

Неплохо было бы всем в юношестве приобщиться к туризму, к костру в лесу в сумерках, пламя которого очищает от глупых мыслей, к песням под гитару, которые помогают раскрыть закрепощенную душу. Простой незатейливый труд приготовления костра и ночлега тоже спасает. Может, не было бы стольких … на улице. Конечно, это не панацея, но к вечным ценностям позволит прикоснуться. А значит,… Ну ладно, хватит об этом, хватит.

К вечеру я опять вернулся к Коле с Дудашвили, чтобы вместе стартовать завтра в аэропорт.

26 августа. Москва!

Распрощались мы с Дудашвили, забрали оставшихся испанцев, и в аэропорт. Они летят вместе с нами через Москву.

В аэропорте не обошлось без курьезов. Таможенники, кладя баулы испанцев на просвет, обнаружили в каждом из них несколько ножей сразу. Я заглянул в этот момент на монитор. Действительно, картина забавная. Отряд маньяков. Их попросили продемонстрировать ножи. Коля ушел в это время вперед с двумя первыми испанцами, и я один принимал участие в качестве переводчика в этой клоунаде. Таможня убедилась, что это сувениры, и отпустила нас дальше.

Время в полете прошло незаметно. Когда летишь домой, четыре часа проходят легко. В Домодедово нас встретил Володин на машине. Володин – это альпинист из Москвы. Мы сдали ему испанцев. Тут наши дороги расходятся. Желаем друг другу удачи и прощаемся. Володин увез их на машине, а мы с Колей пошли на электричку.

Мы зашли в небольшое уютное кафе внутри аэровокзала. Ждем электрички. Как же приятно вот так вот спокойно сидеть и пить чай с булочкой, и никуда больше не спешить, и не бояться опоздать. Просто сидеть и пить чай после двух месяцев скитаний в Азии. На улице пасмурно и моросит мелкий дождь. Но мне кажется, что погода улыбается нам по своему, по-нашему, по-домашнему, и от этого радостно на душе. Подпирающий станцию лес еще в буйной зелени. На всем этом множестве зеленых листочков шариками скопилась дождевая вода. И если неосторожно войти в заросли, то моментально окажешься мокрым.

Подошла электричка. Мы сели в по-осеннему прохладный пустой вагон. Зажужжали электромоторы, и электричка повезла нас в уже близкую Москву. Настало время жить в городе и жить достойно.

Пояснения

Из письма Николая: “Прими к сведению: Испанка ("грузинка"), которая была под Коммунизмом, очень известная дама в Испании. В 1999 году она взошла на Эверест с Севера и является первой испанкой, кому это удалось. В то же самое время на Эверест шли грузины. Вот откуда грузино-испанская пара под Коммунизмом. Зовут ее Мария Лаго (Maria Lago), а так ее кличут Чус (Chus), как часто это бывает у испанцев. На Эверест она взгромоздилась с кислородом, а на Коммунизма оказалось слабо.”

Дмитрий Комаров, Апрель 2002 года.

Автор выражает глубокую благодарность Евгении Чекменёвой за частичную корректуру текста, а также Диме Данильченко, Сергею Голубых, Кириллу Приходько и Глебу Козину за техническую поддержку.

<< Назад