Автор: Андрей Петров, г. Москва

ХАН-ТЕНГРИ - ВЛАСТЕЛИН НЕБА

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Для меня это ровным счетом ничего не значит.
Новое тысячелетие, новый век, новый год...
Для меня - это всего лишь еще один день, еще одна ночь.
Солнце, луна, звезды - все те же.
Тенцзин Гьятцо Далай-лама XIV

Хан-Тенгри Фото Олега Малышева

Часть 1
- Честно говоря, нельзя много ждать от этого сезона. Три нуля, плохая весна в Гималаях, вспышки на Солнце, геомагнитные бури. Тяжелый год. На Хана сходим - и то будет хорошо. Если все же погода образуется хотя бы как в прошлом году, то траверс Победы - это вполне реально. Материалы подобрали. Слава у Засецкого получил фотографии начала маршрута, хорошие консультации.
- Что-то вы на Тянь-Шань зачастили в последние годы.
- А куда еще? Киргизия - самое спокойное в СНГ высокогорье. Тьфу-тьфу, не сглазить. Победа и Хан-Тенгри - достаточный стимул для адреналина. Вот на Гималаи отпуска не хватает.
- Ладно, удачи вам, а там как сложится. Главное - погоды. Пока.
Про себя я подумал: “Мы-то пройдем, конечно, все, что наметили. Главное - траверс Победы от забора и до отбоя, т.е. от пика САВО до перевала Чонтерен. Еще никто не ходил. Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков”. Москва провожала дождем, зато Домодедово сверкает европейским комфортом. Бишкек встречал без обычной жары, всего плюс 36. Слава на этот раз не забыл свои палки в такси из аэропорта Манас, как в прошлом году. Надо ли это считать хорошим знаком? Или как? Милиционеры куда-то исчезли и с глупостями не приставали. Сторож на базе Достук-Трекинг сказал, что заводы начинают оживать. - Вот даже патронный завод заработал. Да-да, это вы мимо него проезжали. Я сам там двадцать лет отработал.

Дорога ведет в горы.
Солнечным утром прошли по тихому закоулку вдоль арыка, который журчал под зеленью пыльных деревьев. На шумной улице подняли руки. Пожилой киргиз на раздолбанном “Жигуле” загрузил наши рюкзаки в багажник, привязал его веревочкой и поехали в центр. Суета и гам восточного базара, запах лепешек. Все предлагают все. Вокруг рынка колдобин больше, чем асфальта. Машины выписывают виражи в толкотне.
- Неужели нельзя было хоть самое популярное место привести в порядок?
- А, не говори, зато в том году сделали улицу Бокомбаева, по которой президент ездит. Нет, правда, в этом году еще по одной улице асфальт положили, лучше стало, и еще две закрыли - делают. Объезжать далеко, но ради этого можно потерпеть.

Быстро разменяли доллары на сомы. Съели по шашлыку, сидя в машине - далеко от вещей уходить не тянет. Заехали в магазин неподалеку, где как обычно закупили упаковку банок “Ярпиво” и несколько бутылок коньяка “Бишкек”. Китайское пиво исчезло, зато появилось много сортов казахского.
- Что пиво китайское пропало? А отказались от него - народ травился несколько раз. Может быть, подделки были. На автовокзале на нас набросились. Не милиция, а “диспетчеры”.
- Не надо автобусов, маршруток. Вон сколько рюкзаков. 40 дашь? А если втроем, то 30, сейчас третьего найдем. Но если четыре человека, то 20. Только тесно будет.
Я вспомнил, как мы вчетвером за 32 ездили в Бустыри. Но это в 96-ом, до кризиса. А до Каракола - это еще 150 км. А всего от Бишкека 400 км, вдвоем и с грузами. Но доллар теперь дороже. Зато рюкзаков больше. Правда, людей меньше. А все же с комфортом, без давки...
- Ладно, вдвоем и за 40.

Вот сколько радости. И рюкзаки похватали. И в багажник запихали. Только оглядывайся. Главное, сумку не выпускать - видео, фото. Документы на поясе, деньги в разных местах, как положено. Конечно, радостно попрощались - теперь друзья навек. Шофер русский. Как и многие, гоняет машины из Германии. Связи есть. Многие немцы после развала уехали на историческую родину. БМВ, 2,5 литра мягко мчит нас по трассе. Дорога не автобан, но сто не проблема.

- Самая популярная машина у нас ДЭУ. Откуда гоняем? Конечно из Европы, а откуда же еще. Популярен Мерседес-190, 1988 года выпуска. Гонят из Германии, где он в марках стоит столько, сколько здесь в долларах. А главное - ходит на 76-ом бензине. У меня, конечно, дизель. Бензин вон сколько стоит - в два с половиной, почти в три раза дороже, чем в Москве. Бизнес на бензине многих кормит.

Как обычно, завтракать заехали на Холодную воду. Из-под арки бьют две струи. Прекрасная вода собирает народ, а вокруг юрты, лотки, зазывалы ссорятся за клиентов. Мы устроились в этот раз у чистенького ресторана на открытом воздухе и прекрасно позавтракали.

Помчались мимо красных и черных скал, мимо синего Иссык-Куля. Мимо пансионата “Чайка”, где так славно отмокали в том году. За курортной суетой Чолпон-Аты сбавили ход под арками из гигантских тополей, склонившихся над шоссе. Потянулся пустынный берег, песчаные пляжи. Шоссе повернуло к солнцу. Вдали белые как облака прорезали горизонт горы. Каракол или Джигит? Или Джеты-Огуз? Отсюда не различишь. Солнечные луга похожи на Украину. Да здесь ведь и жили казаки генерала Пржевальского, который не только лошадь открыл, но и многое другое. Бюст генерала в аэропорту города Пржевальск, ныне Каракол, так похож в профиль на “отца народов”. Легенда гласит, что гостил он у грузинского князя в нужное время.

В городе вокруг базара колдобины не хуже, чем в Бишкеке. Наш груженый лимузин плавно перетекает из одной ямы в другую, пробираясь на альпбазу Ала-Тоо. Тепло попрощались с одним водителем, а нас уже зовет другой.
- О, Василий, привет дорогой. Как она, жизнь?
- Так вы рано приехали, вот и хорошо. Сейчас поедем в Мойдодыр. Может завтра рейс будет. То есть рейс-то будет, может быть он вас возьмет.

Оранжевая вахтовка-Урал, с надписью Достук-Трекинг на борту гостеприимно принимает наши рюкзаки. Успеваем сбегать в магазин и на базар. Прошлогодний опыт пригодился. Полчаса - и практически все продукты, овощи, фрукты куплены, распиханы по мешкам и сумкам. Остается залезть в машину и откупорить банку с пивом. Какой повод попробовать ярославское пиво в Киргизии?
- Кажется, она немного помялась. Не дадим ей и себе засохнуть.
- А вот еще одна мятая. Не очень мятая. Ничего, помнем немного.

Василий в центре города круто развернулся и Урал, громыхая, помчался назад. На базе схватил сумку с мясом и водкой, побежал посмотрелся в зеркало - примета такая, если вернулся.
- Да вот, чуть не уехал, вертолетчикам просили передать.

На радиосвязь мы выходили уже в долине прозрачной реки, с тянь-шаньскими елями по склонам. Трактор на огромном камне (всем говорю: да, спьяну заехал, а вообще это памятник) почти разобран. Даже буквы надписи в память о строителях этой трассы срезали - на металлолом. Дорога на комбинат в поселке Иныльчек, у крупнейшего месторождения олова, пуста который год. Вроде бы бригады старателей начали работать, но это еще не промышленная добыча. На перевал Чонг-Ашуу (3822 м по карте, 3700 - по моему альтиметру) натужно выползли в сумерках. К домикам у вертолетной площадки прибыли в темноте. Погранзастава Майдаадыр спит, хотя служба, конечно, продолжает идти. Выше этого места пограничников нет и желающим дорога в Китай открыта.

Прогулка.
Вертак пробрался вдоль хребта и аккуратно уселся на небольшую площадку. Рюкзаки и мешки выкинули через дверь и легли на них, задние створки раскрыли и перекидали дрова под вертолет - чтобы не сдуло. Я побежал по склону вверх с камерой - снимать взлет, но быстро запыхался и плюхнулся на камни. Четыре километра все-таки. МИ-8 взревел, придавил всех ураганом, легко приподнялся. И сразу отвалил в сторону, ушел на ледник - забирать группу в 20 туристов. На фоне Победы он смотрелся красиво. Да и вообще красивая белая машина в голубом небе - картинка!

- А где здесь Клованич, которого все называют Колыванычем? Как тут жизнь? И я пошел обниматься с Сергеем, вообще-то Федоровичем - доктор наук из Одессы летом уже который год работает здесь главным смотрителем Тянь-Шаня.
- Да ничего, погода пока так себе. Новости слышали? Киргизы отдали китайцам верхнюю часть Иныльчека. Нет, Победа и Хан все-таки здесь, но они провели как бы линию от одной вершины до другой. Теперь все, что дальше - уже там. Да, и пики Погребецкого, Дружбы, Военных топографов - теперь все в Китае.
- Как это, там же ни водораздела, ничего такого, что - прямо по воздуху, что ли? А погранцы, застава будут на льду стоять? Какой смысл.
- Погранцов нет, а смысл есть. Эти верховья ледника потом стекают в реку Иныльчек и вода уходит в Китай. Контроль над источниками воды.
- Ага, а там внизу и месторождение олова, комбинат полузаброшенный. Цветной металл-то всегда пригодится. Вон с памятника строителям дороги все металлические буквы ободрали. В том году еще были. Не в Европу же весь цветной металл увозят.

Да-а, когда в том году говорили о переносе границы, я не поверил. В Союзе такое было невозможно. - Ну почему? Территория спорная. Наши ведь ее себе отписали, когда Победу в 1942 открыли. По букве закона - граница по высшим точкам хребта. Раньше-то граница шла по хребту Тенгри Таг, через пик Хан-Тенгри. Так, за разговорами, перетащили по тропе грузы к лагерю - в пяти минутах от площадки несколько домиков устроились на гребне морены под прикрытием скалистого склона. Выбрали площадку на склоне поближе к тропе с ледника – при возвращении с гор последний подъем самый противный. Достали лопату, и расчистили ее под нашу широкую палатку. Соседи расположились выше нас, сразу поставили палатки и стали собираться на прогулку. Подошел Андрей из Владивостока, похожий на студента, и спросил, поправляя очки в золотой оправе:
- А можно по леднику в шлепанцах идти?
- Да ты что, одень ботинки. Но вообще-то можно, если хочется. Мы установили палатку, снаряжение, продукты в коробках и мешках - по центру, спальники расстелили по бокам. В прихожую затащили каменную плиту - для газовой кухни. Ко входу прикатили белый каменный куб, чтобы сидеть. Вокруг палатку обложили камнями - от ветра и снегопада. Лагерь готов. Пора и нам прогуляться, а? И мы пошли по знакомой осыпи, по прибрежным разломам ледника, обходя трещины.
- А как мы тут в том году на ощупь в темноте пробирались - помнишь?
- А то. Такое не забудешь. Вышли на ровный ледник. Внизу на другом берегу синеют среди камней палатки лагеря казахов. Вечные проблемы - почему казахи живут на территории Киргизии и сколько должны за это платить. А главное - кому? А может и не должны? В Союзе таких проблем не было. Снега на леднике нет. Ботинки с хрустом крошат ледяные кружева, которые создало солнце. Острые, как ножи.

Наши палатки и домики на морене стали точками. Остается позади ледопад с пика Горького, который стекает на ледник выше лагеря. Долго идем по этому ледовому аэродрому. Слева остается второй ледопад - со склонов пика Чапаева. Он намного больше первого. Напротив него ледник перегибается, становится чуть положе. На этом сгибе два десятка трещин прорезают ледник. Большинство легко перепрыгнуть, но вдоль некоторых приходится идти, искать мост. Трещины позади, мы выходим к ледниковым рекам, ищем снежные мосты через них. Слева под склоном по леднику тянется длинная каменная гряда - морена. Она кончается под Хан-Тенгри, великолепная пирамида которого давно возвышается перед нами. Там первый лагерь, даже отсюда видны пятна палаток. Владики с Уфой, вместе с которыми мы сегодня прилетели, уже идут по леднику навстречу.

Они дошли до палаток, поговорили с минчанами. Наших москвичей там нет – они утром ушли на 5200. Пока Слава объяснял им, как не проскочить базу, я снял всех на видео.
- Да, кстати, спасибо за ботинки, - виновато улыбнулся Андрей.
- Нет проблем, приходите к нам еще. А жаль, что в шлепанцах не попробовал. Остались бы такие воспоминания. Вскоре и мы дошли до палаток, которые расположились на мелких камнях морены. Несколько человек наблюдают, как мы подходим.
- Привет, вы из Минска? А мы из Москвы. И что сразу на Хан пойдете? Без акклиматизации? Ну, вы даете.
- Да мы шли пешком с Мойдодыра. Пять дней, тренировка хорошая. Попробуем, пока погода стоит. - ответил руководитель.
Его лыжная шапочка напоминает о 70-х годах, тогда многие в таких ходили. Пешком идут те, у кого мало денег на вертолет - хватает только на заброску грузов. Поход утомляет, конечно, но раньше так ходили. Да, постепенный набор высоты лучше, чем резкий подъем. Особенно, если за спиной нет многих лет на высоте и тяжелых зимних тренировок. Но это ведь только до 4 тысяч. На этой высоте люди живут. Выше все иначе. Выше 5-6 тысяч можно только пребывать, но не жить там.
- Нет, мы будем постепенно. Денек отдохнем, потом на 5200, может быть на 5800, и вниз, в лагерь. А уже после этого выше. Да и вообще наш путь не здесь.
За разговорами я снимаю стену треугольника – когда еще хорошее освещение будет. Справа по бастиону – шестерка Свириденко. Вон какой там снежный нож прорезал стену.

- А слева по гребням - это и есть маршрут Романова?
- В книжке Рацека он там нарисован. Нормально, с гребня на гребень, наверх и над стеной, над всеми этими карнизами - на Мраморное ребро, на серпы.Самый красивый путь к вершине.
- Красивый, только страховаться негде. Мрамор, говорят, крошится, крюк не забить. Может ветром сдуть. Да и ночевать негде, только на стыке серпов. Но заманчиво, заманчиво. Красивый путь.
- А отец Лавриненко утверждает, что они шли по центру.
- Что, по этим стенам? Под этими лавинами и камнепадами? Где Шамало в том году как бы первопроход делал и всякие страсти живописал в Интернете? С тем снаряжением, 35 лет назад? Либо они герои, либо одно из двух.
- А вы сами куда собрались, если не секрет?
- Мы-то? Да во-он оттуда справа, начало за хребтом не видно, и до Победы. А далее на перевал Чонтерен, если здоровья хватит. На Победе были в прошлом году, места знакомые. Только Чонтерен теперь в Китае - не постреляют нас там? Или в зиндан посадят.
- Смех смехом, а нас ждут проблемы. Посмотри вниз, тучу видишь? Снизу из-за хребта по леднику ползла огромная туча. Она была уже в районе базового лагеря. Здесь же стена пика Погребецкого розовела под вечерним солнцем.
- Ладно, мужики, пока. Удачи вам, погоды, а нам бы до дома добраться.
- Да, пошли. Надо владиков с Уфой проследить. Я им сказал правее по леднику держаться, как бы не заблудились.

Мы пошли вдоль морены, перепрыгивая ручьи, чтобы спрямить путь. Туча приближалась быстро. Пошел снег. В конце морены склоны исчезли в снегопаде. Надели капюшоны, застегнули куртки. Я взял далеко вправо. Слава позвал к себе - он нашел мост через реку. Следы уже засыпаны снегом. Теперь правее, где надо перепрыгнуть через другую реку - и вот мы на просторах ледника, в объятиях штормовой метели.

Руки с непривычки мерзнут и коченеют. Еле отогрел в карманах, палки на лямках болтаются сзади. Снег хлещет по глазам, мешая видеть, что вокруг ничего не видно. Простор ледника исчез. Главное - выдержать направление. Пошли трещины, значит где-то справа второй ледопад. Ветер усилился. Вот уже двадцатая трещина, двадцать первая. Пора бы им кончиться. Так, теперь надо смотреть наших попутчиков. А, вон они, мелькнули среди ледовых разломов справа. Мы быстро догнали их и со знанием дела стали пробираться вправо, к морене, к дому. Ну и, конечно, запоролись. Надо было идти ниже по ровному леднику. Нет, чьи-то следы здесь видны, не мы первые такие лопухи. По лабиринту трещин пробрались к первому ледопаду, к берегу и оказались на морене много выше лагеря. По каменной морене, уже покрытой снегом, притащились к палаткам. Стряхнули снег, поставили чай, попили. Под снегопадом пошли в домик-столовую. Кидать дрова в печку-буржуйку, о жизни разговаривать.

- Ну, как добрались? - спросил Клованич. Хорошо? А то мы с Сашкой с того берега в июле пошли, тоже вот так накрыло. Я пришел, а его нет и нет. Ладно, думаю, снежный барс, все здесь знает. На Хане раз восемь был. Так он пришел утром. Я, говорит, шел, шел. Снег, снег, ничего не видно. Залез под камень, завернулся в пуховку, кое-как подремал. Утром проснулся - а я на Звездочке - совсем в другой стороне.

К вечеру снегопад стих, и мы отправились отряхивать холодную палатку.